– Нильгрид!
– Да хватит уже, мама, – девица плюхнулась в кресло. – Все уже поняли, что вы с отцом самые правильные, а остальные так, недоразумение богов. Хотите расскажу, что произошло? Гертруда их терпела, думала отыскать любовничка, чтобы он ее забрал, а тут состояние покойной прабабки. Счастье несказанное…
– В больших деньгах большие печали.
– Она и сделала им ручкой. Сняла квартирку и стала жить, как хотела…
– В грехе и разврате!
– Зато без нотаций и молитв, – фыркнула девица. – Ну да… побузила немного, не без того. Она меня к себе звала,только я, дура, все боялась… как же вас оставить… обитель греха… верила им…
– И за веру свою вознаграждена будешь.
– Разве что изжогой от вашей овсянки. Она Гертруду убила…
– Нильгрид! – от этого вскрика задрожали окна.
– Ой, мама, не делайте из себя оскорбленную невинность. Я слышала, как ты с ней ругалась. Она пришла, когда узнала, что ты забрала малышку…
– Я не могла позволить, чтобы моя внучка росла непонятно где…
– О да, здесь ей будет гораздо лучше. Кормят, поят и постоянно говорят, что она – плод греха и должна быть благодарна, что ее в семью приняли.
Черты лица благородной фрау исказились.
– Я хочу лучшего для нее… она должна знать. Зло спит внутри нее и…
– И ты его разбудила своим ядом, – прервала Нильгрид. – Знаете, в чем правда? В том, что моя сестрица оставила завещание. И все состояние принадлежит теперь моей племяннице… и соответственно тем, кто опекает ее…
– Гертруда была еще жива…
– Была, – согласилась Нильгрид. – И тебе это не давало покоя. Как же… позор на твою голову… а ещё деньги, которые она спускала легко. Матушку попросили из храмового комитета, при котором она председательствовала последние двадцать лет. Такой позор… а ещё у нас долги, потому что наш благообразный папенька имеет дурную привычку играть на скачках. Матушка же, чтобы не отстать, наверное, тишком попивает, а выпивши, начинает выписывать чеки на благотворительность. И плевать ей, что мы этого не можем позволит… ты ведь ходила к Гертруде за деньгами? И что? Она тебя послала куда подальше?
Фрау Коприг белела и краснела. И…
– Как ты смеешь, дрянь! – взвизгнула она, вскочив.
– Смею, матушка… я получила работу. В школе. Не здесь… я не хочу оставаться в одном с тобой городе. И я устала слышать твои нотации… это притворство… признай, ты убила Труди… она пришла… хотела забрать девочку. Ты плакала, умоляла оставить ее… обещала присмотреть… только Труди слишком хорошо тебя изучила, чтобы поверить. И забрала дочь. А спустя три дня Труди не стало… совпадение?