— Кто здесь? — резко спросил мужчина. — Появись!
— А се узг тебе! Еликий ты клюкавый! Буде я покажуся, ты мя свещником своим уязвиши!
— Мать-перемать, ну и чертовщина! — пробормотал поручик, продолжая шарить лучом фонаря по пустому коридору. В одну сторону посветил, в другую переметнулся, обратно…
— Он света яркого боится, не явится, — прозвучал еще один голос — звонкий, девичий.
Натан дёрнулся, повернулся на звук — и почувствовал, что ему отчаянно не хватает воздуха. Той рукой, в которой сжимал наган, резко дёрнул воротник, с мясом выдрав пуговицу.
Тусклый фонарный свет очертил девичью фигурку. Ладная, хорошенькая, она была одета в расшитую белую рубаху и тёмно-зелёный сарафан. Из-под очелья с алым обережным узором змеилась на плечо длинная, до края подола, пшеничного цвета коса, перевитая лентой. Личиком дева тоже была хороша — глаза голубые, щёчки румяные.
Всё бы ничего, и даже столь странному месту, выбранному ею для прогулок, можно было придумать простое объяснение. А вот разумного оправдания тому, что росту в этой взрослой на вид девице было пол-аршина да два вершка, отыскать уже не получалось…
— Ой, мамочки! — тихо пискнула Аэлита и обеими руками ухватилась за локоть поручика.
— Доброго денёчка, красавица, — дрогнувшим голосом проговорил Натан, изо всех сил пытаясь сохранять остатки невозмутимости. Он ни чёрта лысого не понимал, что происходит, но нечто — не то здравый смысл, не то память о детских сказках, не то обыкновенное воспитание, — подсказывало, что лучше бы быть вежливым. Помогало сохранить хотя бы видимость спокойствия только присутствие за его спиной вещевички: Бог знает, как бы повёл себя и сколь быстро сумел собраться Титов, не окажись рядом девушки, которую требовалось защищать.
— Ну и ты будь здоров, добрый молодец, — хихикнула незнакомка, кокетливо теребя косу.
— Кто ты, красавица? И откуда взялась, если только что тебя видно не было?
— Так видно не было, а я была, — вновь захихикала она. — Невелика премудрость — спрятаться от тех, кто глядеть не умеет. Я — чахкля. Или дивья. Или чудь подгорная, вы наш народ по-всякому называете.
— Может, ты ещё знаешь, кто нас здесь запер?
— Никто не запирал, он не умеет, — отозвалась девушка весело и мотнула головой куда-то вбок. — Только путать да пугать и горазд.
— Он? — Спокойный разговор позволил, наконец, Титову взять себя в руки, поэтому слушал поручик теперь очень внимательно.
Подумаешь, девица ростом по колено! Главное, дружелюбная вроде бы, разговаривает, зла чинить не пытается. Да Натан на чёрта лысого был согласен, если бы тот внятно разъяснил, что в этом подвале треклятом творится!
— Бука. Он с лешаками в родстве, морочить умеет, да только простора обычно нет. А тут ему есть где развернуться, — дивья повела рукой.
— То есть это бука отказался нам являться, потому что света боится? — переспросил Титов. — А почему пришла ты, если тебе, как я понимаю, ни до нас ни до него дела нет и к его шуткам ты касательства не имеешь?
— А это потому, что кое-кто правила нарушает! — Она недовольно зыркнула в тень. Сбоку раздалось обиженное ворчание, в общем сводившееся к тому, что плевать там хотели на любые законы и ограничения.
— Какие правила?