…Подвал опечатанного дома встретил возвращение сыскарей с прежним равнодушием. Или даже, может, с еще большим, потому что часть улик отсюда вчера забрали, и теперь подземелье казалось ещё более пустым и старым.
Пока Брамс пыталась связать свои цифры с действительностью и указать места неоднородностей, Титов подошёл к ближайшей стене, разглядывая и трогая кончиками пальцев сырые холодные камни. Тёмные, шершавые, они когда-то давно были обтёсаны редким умельцем: пригнаны друг к другу так, что шило не войдёт. И никаких следов раствора.
Натан был весьма далёк от традиций зодчества и заметных познаний в архитектуре почти не имел, но даже ему смутно помнилось, что подобная кладка — признак чего-то исключительно, по-настоящему старого. Ну или, уж в крайнем случае, чьего-то старательного и необъяснимого желания под эту самую старину замаскироваться. Но кому и зачем подобное могло понадобиться?
Мужчина еще раз огляделся, пытаясь прочитать подсказку в абрисах арок и потолочных сводах, заметить некую неровность в монолите кладки. Однако, как и в прошлый раз, взгляд ни за что не цеплялся. Три арки вдоль, три — поперёк, пробитый лестницей каменный свод. Если представить, что последней нет, пропадают всяческие ориентиры.
Вчерашними результатами вещевичка не ограничилась, опять разложила свои прищепки — то есть, конечно, щупы, — и достала умброметр вместе с флейтой. Правда, сегодняшние немузыкальные звуки весьма отличались от прежних: короткие отрывистые свистки, не пытающиеся слиться воедино.
Повизгивал инструмент недолго, прибор стрекотал и того меньше, и вскоре Брамс уверенно указала:
— Вот здесь неоднородность, ну и ещё там, где лестница.
— Простенок, не арка? Занятно, я бы в первую очередь подумал на какую-то из них, — хмыкнул поручик, пристально вглядываясь в указанный девушкой участок стены в аршин шириной.
Осмотрел, ощупал снизу доверху при деятельном участии Аэлиты, простучал, едва не обнюхал, но ни один камень под пальцами не подавался, никаких полостей не нашлось. Да и сама стена никуда не двигалась — ни в сторону, ни наружу, ни вглубь. Монолит.
— Какие-нибудь мысли имеются? — обратился поручик к спутнице.
— Ну… В книжках тайные ходы обыкновенно открываются или особенными камнями, или подставками для факелов. Ещё бывает, что механизм спрятан рядом. В полу, например, или в соседней стене…
— В полу, говорите? Посмотрим, — задумчиво кивнул Титов, и они принялись осматривать не только нужный участок, но и его окрестности. Натан даже ковырнул земляной пол лопатой — по части инструмента он подготовился тщательно. Однако итог оставался прежний: ни малейшего намёка на проходы, полости или механизмы..
— Может, посмотреть где-нибудь подальше? Например, напротив? — задумчиво предположил поручик, обводя лучом фонаря и взглядом соседние стены.
— Да ну, — протянула Аэлита, вновь ощупывая кладку, и после задумчиво заметила: — Знаете, мне всегда было непонятно в книгах, как у них эти механизмы работают?
— То есть?
— Ну в прямом смысле. Вот повернули подставку для факела, и что? Как дверь-то сдвинется, особенно если она каменная? Она ведь тяжёлая. А иной раз еще напишут, что ход такой сам закрывается… Но как же так? Εсли там столь сложный механизм, то отчего он с годами не портится? Положим, с камнем-то ничего не будет, но металлы же стареют и умирают несравнимо быстрее!
— Разумно, — согласился Титов. — Знаете, Аэлита Львовна, у меня сейчас имеется всего одно предложение по части наших с вами поисков: хорошенько поработать кувалдой. Останавливает только опасение, что выйдет как в басне: «а ларчик просто открывался». Ну, или выяснится, что хода никакого и вовсе нет. Получится глупо и стыдно.
Несколько секунд они помолчали, озираясь, а потом Брамс негромко, но очень прочувствованно заявила:
— Я никому не скажу!
— Не скажете чего?