Сердечно поблагодарив и распрощавшись с чахклей, который для разнообразия не исчез внезапно, а остался сидеть на месте, Натан за руку потянул Аэлиту к выходу, то и дело оглядываясь на пасущихся в навьей тундре мамунов. Всё же они впечатляли и поражали воображение даже в сравнении с прочими чудесами, с какими поручику довелось столкнуться в городе С***.
Титов никак не мог взять в толк, откуда вообще взялись все эти странные навьи создания. То есть почему здесь живут именно вот такие существа? Ладно русалки, домовые, бука и даже дивь — они были неплохо знакомы по сказкам, пусть последние под другим именем. Но мамуны?! Ведь мамонты жили где-то дальше к востоку, за Уралом! Хотя тут на свои познания поручик уверенно положиться не мог, но про подобных существ он точно никогда не слышал, не говоря уже о земляной кошке с её синими ушами!
— Интересно, как они это делают? — задумчиво проговорила Брамс. Её негодование по поводу ненаучного подхода сказочного существа к происхождению мира уже сошло на нет, вытесненное иными, более насущными мыслями.
— Что именно делают? — спросил Натан. — И кто, мамуны?
— Нет, дивьи эти. Как они появляются и исчезают по собственной воле? Думается мне, они не просто делаются невидимыми, а именно переносятся туда, куда им хочется.
— Кхм. Наверное, — с некоторой растерянностью подтвердил поручик. — И почему тебя занимает именно этот вопрос?
— Ну как же? А вдруг мы тоже так сможем, если постараемся? Представляешь, как здорово: не нужно было бы плестись пешком отсюда до самого выхода… И ничего смешного, я устала, — обиженно проворчала вещевичка.
— Прости, — с улыбкой повинился Титов. Остановился, повернул девушку к себе и, обняв ладонью её лицо, поцеловал капризно надутые губы. — Потерпи немножко, родная. Нам же всё равно надо добраться до выхода и узнать, что за дом находится над тем подвалом.
— Да я понимаю, что надо, — страдальчески вздохнула она, с удовольствием прильнув к мужчине. — Но можно же помечтать?
— Можно, конечно. Хочешь, я тебя понесу?
— Хочу, но не надо, — неожиданно решительно, ни мгновения не сомневаясь, ответила Брамс.
— Почему? — даже растерялся от такой непримиримости поручик. Он бы, конечно, не сумел донести девушку до выхода, всё же не Иван Поддубный, но хоть немного дать ей отдохнуть было ему по силам.
— Потому что ты опять хромать начал, — ворчливо ответила вещевичка, гневно ткнув его острым кулачком в бок. — И плечо у тебя болит. Болит, и не спорь, я же вижу, как ты его трёшь и кривишься!
— Бесполезный тебе жених достался. Бракованный, — тихо засмеялся Натан, борясь с чувством неловкости. Аэлита была совершенно права, а признавать свои слабости, да еще рядом с любимой девушкой, всегда неприятно. И ведь заметила же! Даже немного не по себе делалось от мысли, что она на самом деле ещё замечает? А то рассеянная-рассеянная, и вдруг вот выясняется…
— Так он же жених, а не лошадь, чтобы на нём ездить, — возразила Брамс и сама решительно потянула Титова дальше по коридору. — Ладно, пойдём. Пока мы всё равно не можем мгновенно переноситься на любые расстояния, и сапог-скороходов у нас нет. Как думаешь, что это за дом окажется?
— Даже гадать не возьмусь, — качнул головой Натан. — Фомора эта явно жила там давно и была как дома, а на поверхности это может оказаться что угодно. Вплоть до того, что соседи попросту не знали о такой соседке. Впрочем, без толку гадать, на месте всё узнаем.
За разговором обратный путь показался гораздо менее обременительным, чем мог бы. На поворотах Титов почти не мешкал, легко вспоминая дорогу. Этот талант — хорошая память на дорогу вкупе со внимательностью — сослужил ему верную службу еще на войне, где молодой корнет быстро снискал уважение однополчан, блестяще показав себя в разведке. Да и после, уже в Петрограде, не раз выручал в сыскной службе. Вот и тут пригодился…
Дверь из комнаты-подвала в коридор полицейские нашли проломленной. Пол был усеян осколками камня, нижняя часть двери, покосившись, висела на том углу, на который прежде опиралась. Погнутый засов, оказавшийся крепче, торчал из проушины. Поворошив осколки мыском сапога, Титов отыскал свой наган, подобрал, глянул вдоль ствола на свет и сокрушённо вздохнул: дуло оказалось заметно погнуто.
— Жалко, — пробормотал он, убирая безнадёжно испорченное оружие в кобуру.
— Что? — переспросила, не расслышав, Аэлита, всё внимание которой было сосредоточено на комнате за порогом, куда она пока не могла проникнуть: жених перегораживал проход.