Уездный город С***

22
18
20
22
24
26
28
30

— Случилось что-то ещё? — растерянно спросил у Элеоноры Титов, когда они с вещевичкой после обеда заглянули в двадцать третью комнату. Кроме делопроизводительницы, присутствовал один только Бабушкин, раскладывающий за столом большой пасьянс.

— Разное, — лениво отозвалась женщина, глянув на поручика поверх газеты, которую со скучающим видом изучала. — На Соловьиной поножовщина, по всему видать, на бытовой почве, туда Валентинов поехал, он такое любит…

— Такое — это поножовщину? — озадачился поручик.

— Такое — это когда дело большое, шумное и делать ничего не надо, — снисходительно пояснила Михельсон. — Федорин с Никитиным карманника ловят. По всему видать, щипач залётный — за два дня восемнадцать случаев, здешние так не наглеют. И я так думаю, поймают, у Васьки на них нюх, — веско проговорила Элеонора. — Адам с ними, опыт перенимает. Ну а у Шерочки с Машерочкой разбой у порта, им нынче очень на беготню везёт. Что там на Русалочьем? Третья?

— Третья, — тяжело кивнул Титов, опускаясь в кресло. — Опять та же картина — и венок еловый, и свечка, и плотик, и даже верёвка тем же узлом на запястьях завязана. По всему выходит, маньяк у нас завёлся. И больше прочего тяготит непонимание его цели. Он ведь явно вкладывает в такие «похороны» некий смысл, и я теряюсь в догадках какой?

— А остальное, можно подумать, тебе кристально ясно? — заинтересованно фыркнула Элеонора, отложив газету.

— Нет, отчего же? Вопросов куда больше, чем ответов. Но этот кажется мне принципиальным в том смысле, что цель убийств определяет их количество. Сколько еще нам жертв ждать? Или он всё же успокоится тремя?

— В девяносто первом году, — вдруг задумчиво подал голос Бабушкин, — был у нас в городе забавный случай…

Проговорил и умолк. Титов подождал несколько секунд и собрался уточнить, но его внимание взмахом руки привлекла Элеонора и выразительно приложила палец к губам, веля терпеть. Поручик растерянно послушался, а старик ещё с десяток секунд помолчал, потом вновь заговорил.

— У одного городского дурачка сестра преставилась. Думали, сам он её и порешил по дури своей. Поймали его за тем, что он плот снаряжал, на который сестру пристроить пытался — простоволосую, в венке из еловых веток, со свечкой в руках. И всё у него не получалось никак пристроить её ладно, постоянно она с плота этого соскользнуть норовила. Пацанва окрестная его застукала и взрослых позвала. Дети этого дурачка боялись до жути — большой, мычит страшно… Так он её и прилаживал, до самого прихода городового.

Платон Агапович опять умолк, но на этот раз Титов проявил терпение и без сторонних напоминаний. Ясно, почему старик заговорил: выходило буквально один в один нынешние три трупа.

— Да. Только вот дурачок тот не виноват оказался, с сердцем сестре его плохо стало. Больная она была, как и братец. Только он рассудком, а девка — эвона как. А он её так похоронить хотел. Доктор, что его осматривал, говорил, дескать, хорошо он ей решил сделать, помочь. Воду она, дескать, любила, и всё повторяла, что русалкой бы стать хотела — у них ни хлопот, ни забот, ни болезней. Только грех на душу взять не смогла, Бога побоялась. Такая вот история.

— А родня у них какая-нибудь осталась? — осторожно спросил поручик.

— Двое их было, сирот. Дурачок тот, Остапом звали, потом при больничке жил. Жалели его, кормили, а он помогал по мере сил. Безобидный был, тихий, но сильный как вол. Да и сестру свою пережил всего на три года, отмучился. И то доктора дивились, что он вообще до таких лет дотянул.

— А где они жили, помните?

— Отчего же не помнить? — старик вскинул брови, не отрывая взгляда от своих карт. — На Новособорной, у самой железки их хибара была. Да только её уж, поди, с землёй сровняли давно… Кожины их фамилия была, ежели спрашивать станете.

— Станем, — кивнул Натан и тепло, от души, добавил: — Спасибо, Платон Агапыч, очень выручили. Мы бы так и плавали, если бы не вы.

— Общее дело делаем, — назидательно проговорил тот, но видно было, старику очень приятно оказаться полезным.

— Элеонора Карловна, пожалуйста, узнайте, есть ли у нас в архивах то дело, и запросите выписки, кто проживал в окрестностях. Ну что, Брамс, едем? — подорвался с места Титов.

— На «Взлёт»? — она вопросительно вскинула брови.