Уездный город С***

— Ну и тем более!

Несколько секунд, пока Брамс натягивала краги, они молчали. Натан чувствовал, что разговор зашёл в тупик: девушка, даже если понимала его правоту, попросту упёрлась рогом, и переубедить её добром не представлялось возможным.

— В общем, так, — наконец твёрдо проговорил поручик. — Вы хотите, чтобы я помог вам остаться в сыске и освоиться здесь? Тогда делайте, что говорят.

— Так нечестно! — рыжие брови гневно сошлись на переносице, и Брамс опять грозно подбоченилась. Натан едва поборол улыбку при виде такой картины. — Вы пользуетесь собственным служебным положением. Это шантаж!

— Да, — со смешком кивнул мужчина. — Он самый. Ну а как с вами еще быть, если вы не желаете слушаться по-хорошему?

— Я не собираюсь никого слушаться! Я, в конце концов, взрослая! — проворчала девушка.

— В таком случае, мы зашли в тупик, — развёл руками Титов. — Вы желаете моей помощи, но отчаянно ей сопротивляетесь, категорически отказываясь следовать советам. Не видите здесь логического противоречия?

Брамс заметно стушевалась, отвела взгляд и закусила губу, но теперь угрюмо скрестила руки на груди, явно не желая просто так признавать свою неправоту.

— Ну полно вам, Аэлита Львовна. Почему вы боитесь поговорить с ней? Не съест же она вас, в самом деле! — мягко заметил поручик.

— Я не боюсь. Я не хочу, — хмуро отозвалась Брамс, а потом вдруг нервно всплеснула руками: — Ну что вы мне, драться с ней предлагаете, если она меня запереть попытается? А она уже пыталась. Это вам легко, вы мужчина, вон какой здоровый, кто вам что поперёк скажет! — пылая лихорадочными алыми пятнами на щеках и, кажется, чуть не плача, она яростно хлопнула поручика ладонями по груди и резко отвернулась, зябко обхватив себя руками.

Натан глубоко вздохнул. Пару мгновений боролся с желанием обнять девушку, но проиграл. Тихо приблизился, обхватил свободной ладонью её плечо и всё же сумел не прижать крепче. Брамс вздрогнула от неожиданного прикосновения, но не отстранилась. А через мгновение плечи её поникли, и Аэлита прислонилась лопатками к груди мужчины, щекоча растрёпанными кудряшками его подбородок.

— Хотите, я пойду с вами? — всё же предложил Титов, даже понимая, что поступает неверно и вмешательством этим рискует навлечь новые проблемы и на себя, и на вещевичку. Он не верил, что всё там настолько трагично и что мать девушки действительно столь сильно застряла в позапрошлом ещё веке, но отказать Аэлите в помощи просто не мог. — Не станет же она при посторонних скандалить.

Брамс отрывисто кивнула, не оборачиваясь, и рукавом быстро утёрла щёки — слёзы всё же пролились, только не горькие, а злые.

Аэлите всегда, сколько она себя помнила, помогала мысль, что уж дома можно рассчитывать на всяческую поддержку, и теперь, когда это вдруг оказалось не так, чувствовала себя маленькой, слабой и очень одинокой, словно заблудившийся в тёмном лесу ребёнок. И девушка сердилась на себя за эту слабость. Сколько доказывала окружающим, что она самостоятельная и не нуждается в снисхождении, а теперь вот выходит, что без помощи со стороны обойтись не получается.

А вот на поручика она совсем не злилась — ни за его упрямое желание во что бы то ни стало столкнуть вещевичку с матерью, ни за то, что именно Титов как-то вдруг оказался тем самым человеком, чья поддержка ей столь необходима. Это было странно: Брамс на дух не выносила людей, видящих и знающих её слабости — то, что она сама полагала слабостями. Прежде исключение делалось только для родных, поскольку к ним Аэлита привыкла, да и… родные ведь, им положено знать всё. А теперь вдруг этот посторонний, почти незнакомый мужчина сделался для неё ближе и надёжней, чем они все.

— Только, думаю, визит этот стоит оставить на вечер, да? — осторожно предложил тем временем Натан.

Брамс снова кивнула, шумно вздохнула. Потом развернулась под рукой мужчины, порывисто обняла его, прижавшись на какое-то мгновение, и, быстро клюнув губами в подбородок, порскнула к «Буцефалу», не поднимая на поручика глаз.

Опрос обитателей Новособорной о семье Кожиных только подтвердил рассказ Бабушкина и значимой информации не принёс, кроме того, что при перестройке города и прокладке водопровода в начале века в этом месте сковырнули множество ветхих халуп, курных еще избушек, и найти теперь их прежних обитателей, рассеявшихся по городу, было весьма проблематично.

Титову удалось обнаружить всего одно семейство из давних обитателей: отец его в своё время сложил хороший каменный дом, который прекрасно вписался в новый план. Супруга того купца средней руки, немолодая уже, но вполне бойкая женщина с удовольствием напоила сыскарей чаем и во всех подробностях поведала о давней истории, которую помнила отлично. Кое-что приукрасила, но в общем её рассказ мало отличался от слов Бабушкина, разве что содержал куда больше эмоций. Видимо, история всерьёз впечатлила всех свидетелей, и даже через столько лет женщина вспоминала её с содроганием. Слишком странным, неожиданным, мистическим было для обыкновенных горожан то происшествие, хотя и не имело под собой страшного преступления; наверное, какую-нибудь кровавую расправу без столь необычных декораций запомнили бы куда меньше.

Поручик в очередной раз вспомнил слова Чиркова, что город С*** — сонный, провинциальный и тихий, и примечательных событий в нём не случается, — и вновь с иронией попенял про себя полицмейстеру за лукавство.