— То есть недавно было не в порядке? — не отставала китаянка.
— Да ерунда, — растянув рот в фальшивой улыбке, отмахнулся трутень. — Злой лес вел себя ночью странно.
— Злой лес? — Тинг демонстративно оглянулась по сторонам: кругом, на сколько хватало взгляда, простиралась голая пряная степь, лишь далеко впереди, на самом горизонте, поднимались зеленые холмы, окружавшие обесточенный турецкий Аксарай, к которому, собственно, и направлялся отряд. А вот бродячий лес путники оставили позади еще вчера.
— В информационном поле планеты его след — самый яркий, — ответил «Артем» на не прозвучавший вопрос китаянки. — Людей, бывает, не разглядишь, а злой лес — как на ладони. Все его части. Их тут, кстати, семнадцать отдельных, если кому-нибудь интересно. Это только на нашем острове.
— Так что странного было со злым лесом этой ночью? — не позволила трутню увести разговор в сторону Тинг. — Он простоял ее на месте, как заурядная роща?
— Да нет, он как раз двигался, — бросил «Артем». — Но не как обычно — каждая часть сама по себе — а будто бы согласованно.
— И все эти семнадцать частей согласованно двигались… — размеренно начала китаянка.
— В нашу с вами сторону, — закончил за нее трутень.
— Я говорила: он все запомнит и ничего не простит, — нисколько не удивившись услышанному, негромко проговорила Настя.
— Похоже на то, — буркнул «Артем» — вслух, хотя ей он обычно отвечал без слов. — В любом случае, им нас не догнать. Мы идем быстрее, к тому же дни сейчас длиннее ночей. Все преимущества на нашей стороне!
— Он преследует всех или только меня? — по-своему вычленила тем временем в услышанном суть китаянка. — Это же я начала рубить те проклятые корни. Потом, конечно, подключился Фэн — но он там и остался…
— Понятия не имею, — развел руками трутень. — И проверять не собираюсь. Сказал же: не о чем переживать!
— Тогда другое объясни, — подключился к разговору хранивший до этой поры угрюмое молчание Тимур. — Чужая утверждала, что личина к информационному полю глуха. Я ночью глаз не сомкнул: ты не преображался ни на минуту. Как тогда узнал про лес?
— А вот это ты зря! — укоризненно покачал головой «Артем». — Ночью детям нужно спать: иначе потом свалишься в самый неподходящий момент! Отставших по собственной дурости ждать не станем, учти! По крайней мере, тебя… А что касается твоего вопроса, это — трутень любовно потрепал черную фалду своего понтового пиджака — не совсем личина. Это, если хочешь, следующий уровень образа. Для него даже устоявшегося названия нет — или я его просто не знаю. Пусть будет «суперличина». Хотя, на самом деле, скорее это супер-изначальное тело. Высшая его форма. Пластичная.
— И поэтому ты не нуждаешься в одежде? — спросил Тагаев.
— Одежда — детские игры, — поморщился «Артем». — С этим даже ваша «Диля» справится, если потренируется немного. А вот, например, принять вид какого-нибудь по-настоящему крупного существа ей не дано: негде набрать недостающую массу. Для «суперличины» же это вообще не вопрос. Потребуется — предстану кем угодно, в разумных пределах, разумеется: слоном, китом, трехглавым драконом… Если, конечно, будет откуда срисовать образ — пока это ограничение все еще надо мной довлеет. Не стоял рядом с живым драконом — не быть мне Змеем Горынычем. Может быть, когда больше моих подопечных минуют Порог, падет и эта преграда…
— А мышкой можешь? — сделав каменное лицо, спросил трутня Тимур. — Ма-а-аленькой такой мышкой? Или вообще комариком?
— Из тех, в чьих головах мне довелось гостить, восемнадцать человек были знакомы с творчеством Шарля Перро, — усмехнулся «Артем». — У Тёмы Борисова «Кот в сапогах» так и вовсе был в детстве любимой книжкой. Так что идея твоя — так себе. Да и что бы ты сделал? Растоптал несчастную мышку? Прихлопнул комарика? А кто тогда создаст для нашей Насти антидот? В любом случае, уверяю, это была бы такая мышка… Глазом не успеешь моргнуть, как разорвет тебя на восемьдесят один кусочек и треть из них сожрет!
— Все равно, покажи, интересно же! — попросила Тинг.
— Вы не в цирке, — одернул китаянку трутень. — Возникнет нужда — увидите. Еще вопросы? — бросил он, очевидно, собираясь таким образом прекратить надоевший ему разговор.