Настя выдохнула.
Подняться на ноги она смогла лишь через несколько минут — и то опираясь на Хюррем. Первым, что увидела девушка, выбравшись из-за шкафа, был лежащий навзничь на полу Дима. Руки паренька были широко раскинуты, глаза закрыты, а лицо выглядело расслабленным и умиротворенным — как у сладко спящего ребенка. Но Дима не спал, и даже не был парализован: Настя поняла это, опустившись возле паренька на колени: пульс не прощупывался, дыхание отсутствовало.
— Это… Ты его? — обернулась Настя к Хюррем.
Вопроса турчанка, конечно же, не поняла, но то ли тон, которым тот был задан, то ли выражение Настиного лица заставили Хюррем испуганно отшатнуться. Она быстро, но сбивчиво, заговорила на своем языке, показывая рукой то на Диму, то на валявшийся на полу возле тела паренька мушкетон, то на шкаф с лекарствами, однако тут уже Настя оказалась не в силах уловить смысл сказанного.
Подобрав второй парализатор — теперь в каждой руке у нее было по мушкетону — Настя выпрямилась, на этот раз самостоятельно, и удерживая Хюррем в поле зрения, шажок за шажком отступила к боксу Чужой. Быстрый взгляд через дверь: трутень неподвижно лежал на койке в своем монструозном облике, его чешуйчатый хвост свешивался на пол, уродливое тело покрывали клочья одежды. Глаза чудища были затянуты веками. Тоже убит? Кем? Хюррем? Или Димой? С него же все началось…
Настя перешла к соседнему боксу: четверо турок громоздились на полу вповалку, ни один не шевелился. Та же самая картина была и в последней, третьей камере. Мертвы? Парализованы? Затаились, готовые напасть? Чтобы выяснить это наверняка, ей пришлось бы открыть дверь и приблизиться к телам вплотную — а что, если только этого пленные и ждали? Набросятся скопом, вырвут оружие, отберут кольцо… Взгляд Насти запоздало метнулся к левой руке: кольцо было на месте, а ведь вздумай Хюррем им завладеть, легко смогла бы это сделать! Девушка скосила глаза на тело Димы — с пальца паренька черный ободок тоже не пропал. Получается, бежать турчанка не пыталась, хотя и имела такую возможность. Далеко бы она, конечно, не ушла: внешние ворота заперты на ночь капитанским кольцом, но шороху в Крепости легко могла бы навести — с двумя-то мушкетонами! Оружие она, кстати, тоже вернула добровольно…
Мысли у Насти путались — должно быть, виной тому был полученный в упор парализующий заряд — и ухватиться за торчащий кончик, чтобы размотать этот клубок, у нее никак не получалось. Что ж, для разного рода непонятных ситуаций в Крепости есть специальные люди — с широкими кольцами и такими же полномочиями, пусть они и разбираются! Дело за малым — известить о случившемся руководство… Вот только для этого нужно было покинуть медотсек, оставив Хюррем без присмотра.
Первой Настиной мыслью было снова запереть турчанку в боксе, но найденное решение оказалось еще проще.
— Ляг на пол! — приказала она Хюррем, подкрепив слова выразительным движением ствола мушкетона, и когда та, поняв, сделала, как ей велели, послала в турчанку парализующий заряд. Затем, склонившись над Димой, сняла с пальца паренька кольцо (то соскользнуло на удивление легко), опустила его в карман и выбежала в коридор, на всякий случай заперев за собой дверь.
Мамаев жил на первом этаже, на отшибе от всех — эту комнату он себе выбрал, еще не будучи капитаном. Входную дверь Стас не запирал — как раз на случай, если срочно понадобится кому-то из дежурных — и попасть внутрь Насте не составило труда. Запалив в комнате свет и рысью метнувшись к кровати, она принялась трясти спящего юношу за торчавшее из-под одеяла плечо:
— Але! Вставай! Ну, вставай же!
— Какого?.. — приоткрыл один глаз Мамаев — и тут же снова закрыл, ослепленный ярким светом. — А, это ты, Журова… — сонно пробормотал он. — Вот это сюрприз… Ну, раздевайся и ложись, раз пришла — я подвинусь…
— Вставай! — повторила Настя. — Дима убит!
— Что?! — мигом распахнув веки, Стас рывком сел на кровати. — Как убит? Где?
— В медотсеке. И он, и Чужая, и, похоже, турки!
— Подожди, — мотнул головой Мамаев, отгоняя сон. — Объясни толком. Кто их убил?
— Я не знаю. Он в меня выстрелил, а когда я очухалась, все уже закончилось.
— Кто выстрелил? Дроздов? Или кто?
— Да. Дима.
— А сейчас кто в медотсеке?