К лицу Элизы нежно прикоснулся августовский ветерок — дыхание огромного города. Смесь ароматов поздних цветов, созревающих в садах яблок, подстриженных газонов у богатых особняков и вездесущего угольного дыма. Было тепло, несмотря на поздний вечер.
Элиза вздрогнула, как будто в нее плеснули кипятком.
Магия?
Господи, ведь это так логично!
Кто-то околдовал отца, свел его с ума… Охранитель разберется.
Элиза где-то слышала, что нового главу Гетенхельмского Официума называли Жар-птицей. То ли за сложенные им костры, то ли за изрядную живучесть… Какая разница? Лишь бы помог!
Епископ спешился, подошел почти вплотную к полковнику и что-то негромко ему сказал. Полковник не изменил ни позы, ни выражения лица, но Элизе показалось, что его ответ был скорее щитом, блокирующим удар в поединке, чем фразой.
Епископ улыбнулся, отступил на шаг, не принимая вызов. Коротко поклонился полковнику, махнул рукой своим стражникам — они немедленно рассредоточились по двору, причем трое явно направились к черному ходу — и легкой, пружинистой походкой поднялся на крыльцо.
Никто ему не препятствовал.
Когда провинциал-охранитель Гетенхельмский вошел в гостиную, Элиза снова сидела в кресле. Как будто и не шевелилась. Шагнувший следом за ним полковник мог бы отметить, что даже складки ее юбки лежали точно так же, как до его ухода.
Поднимаясь по лестнице, вежливый епископ успел снять шляпу.
Элиза не взялась бы на глаз определить хотя бы примерный возраст охранителя. Все что угодно от тридцати до шестидесяти. Среднего роста, крепкий, почти не видно седины в темно-русых коротких волосах, обрамляющих тонзуру. Он двигался нарочито медленно, как если бы боялся напугать маленького ребенка. Охранителя было легко представить и в сутане, и в доспехе, даже плащ капитана стражи охранителей не казался маскарадом.
На балу она на него и внимания не обратила. Вроде бы, епископ о чем-то говорил с императором — но церковная политика не интересовала Элизу.
Она запомнила только голос в залитой кровью комнате.
Элиза встала навстречу охранителю.
В нем действительно было что-то птичье, но не от сказочной красавицы с огненными перьями, а скорее от орла. Острые черты лица, тонкий нос с едва заметным намеком на крючковатый клюв, обманчиво-спокойные движения и внимательные темные глаза.
Епископ смотрел на Элизу с неожиданным сочувствием. Подходя к ней, охранитель как-то очень естественно заслонил полковника и вежливо поклонился.
— Примите мои соболезнования, сударыня, — мягко сказал он. — Я епископ Георгий, провинциал-охранитель Гетенхельмский. Могу я с вами поговорить?
— Спасибо, Ваше Преосвященство, — наклонила голову Элиза. — Конечно.
Охранитель обернулся к полковнику. Тот демонстративно не заметил взгляда и сделал вид, что рассматривает портреты на стене гостиной.