— Канцлер Воронцов… нападение… на волосок от смерти… Лунин что, рехнулся на старости лет?
И негромкий отчетливый приказ:
— Всех — вон. Бельскую сюда, немедленно. Девчонку под домашний арест, пальцем не трогать и глаз не спускать.
Следом — еще один голос. Не вопрос — новый приказ:
— Я провинциал-охранитель Гетенхельмский. Что произошло?
Элиза не услышала ответа. У дверей к ней кинулась Нина, но конвоиры аккуратно оттеснили княжну от задержанной.
В толпе Элиза заметила недавнего партнера по танцам. Восторженно-влюбленного взгляда больше не было. Бывший воздыхатель старательно отводил глаза.
Глава 2. Епископ на балу
Запеченные креветки у повара магистрата получились куда лучше, чем любое блюдо у кухаря подворья охранителей. Отцу Георгию, Провинциал-Охранителю Гетенхельмскому, стоило некоторых усилий не потянуться за следующей — толстой, сочной, в золотистой корочке панировки, сдобренной нотками лимона и перца.
Епископ хмыкнул и вознаградил себя глотком вина за смирение. Креветок он съел уже немало, отдыхая от трудов праведных. Общаться с высшими чинами имперских ведомств — это вам не нечисть по болотам гонять и не Ягинь жечь, тут потруднее приходится.
Когда Архиепископ Гетенхельмский предложил отцу Георгию принять сан епископа и возглавить столичное отделение, опальный охранитель из горного захолустья очень удивился.
— Я солдат, — с сомнением сказал он. — Сержантом был, сержантом и помру, хоть и на службе церкви. Боюсь, не справлюсь с политическими тонкостями в столице.
— Мне, — архиепископ недвусмысленно выделил это «мне», — и нужен солдат. С политикой сам разберусь, — Владыка криво усмехнулся своим мыслям. — А еще я прекрасно помню, за что тебя загнали в глушь… Я подскажу, как с кем раскланиваться, а с остальным сам прекрасно справишься.
Вроде бы, отец Георгий пока ничего не провалил. Улыбался и вел светские беседы, как и положено новоиспеченному Провициал-Охранителю.
Почему Провинциал-Охранителю непременно нужно быть на балу, да еще и с умным видом разговаривать с «сильными мира сего» о пустяках, отец Георгий так и не понял. Архиепископу виднее, он в таких делах ориентируется, как зубастая щука в мутной воде Райса.
Щуку здесь, кстати, тоже подавали. С укропом, луком и грибами. Отец Георгий от нее вежливо отказался — не стоило рисковать. А то начнешь сыто икать и выйдет неловко, и так про «толстых попов» байки травят. Глупо предполагать, что высшее дворянство ни одну из них не слышало.
Слышали, еще как. И сами, наверняка, сочиняли элегантные эпиграммы.
Пииты, чтоб им самим икнулось.
Вокруг блистал ежегодный бал Конца лета. Дамы в легких, едва слышно шуршащих платьях, кавалеры в многообразии имперских мундиров, весь высший свет Гетенхельма, включая Его Императорское Величество Александра. Первые лица империи, их приближенные, семьи — почти все, кто упомянут в Железной, Золотой и Серебряной книгах родов. Плюс не считано их помощников, приспешников и прихлебателей.
Сливки общества. Лучшие люди. Цвет Империи.