Альв

На самом деле он не был уверен в том, что говорит, потому что не знал, что случилось с Альв и почему она потеряла память. А не зная этого, как сделаешь прогноз? Но, похоже, и Альв все это понимает никак не хуже самого Якова.

– А кстати, – сменил он тему, – вы там с Трутой купили что-нибудь в торговых рядах или просто как по музею прошлись?

– Купили! – рассмеялась Альв. – Боюсь, мы тебя просто разорили!

– Меня сложно разорить, – в свою очередь усмехнулся Яков. – Во всяком случае, не двум женщинам за одно-единственное утро!

– Я не сказала тебе спасибо!

– Да бог с тобой, Альв! – вполне естественно возмутился Яков. – Ты не должна говорить мне спасибо. Мне это только в радость!

– Что ж, – улыбнулась Альв, – когда я покажу тебе все покупки, ты поймешь, как много радости мы тебе доставили! Правда, Трута?

– Так и есть!

Трута держалась молодцом, но ей это давалось отнюдь не просто. Она тоже кое-что знала о возникшей ситуации, хотя и не все. Впрочем, всего не знает никто, разве нет?

– На сегодня я со всеми делами закончил, – объявил Яков. – Поехали домой!

– Меня по дороге на мызу забросишь? – спросила Трута. – Хочу оставить локомобиль Петру.

– Не вижу никаких препятствий, – кивнул Яков. – Телефонируй ему с моего аппарата – скажи, через полчаса будем у Казначейства. На пути к Покровской, я думаю, сейчас движения почти нет.

Эскорт никуда не делся. Встретили у парадного входа в здание Особого бюро, проводили до Покровской улицы, дождались, пока Трута переберется из своего «Мотора-17» с двигателем внутреннего сгорания в «Кокорев-Командор» Якова, и затем вели до мызы Норнов. Там вся компания задержалась на час с четвертью – пили чай с сушками и вареньем, – и уже после этого Яков и Альв отправились на его локомобиле домой, то есть в Свевскую заимку. «Охранители» на рожон не лезли, но объекты наблюдения из виду не упускали, а вокруг особняка и вовсе расположились со всем возможным комфортом. Даже палатки поставили.

По-видимому, Куприянов знал сейчас куда больше, чем прошлой ночью, однако все еще недостаточно, чтобы нарушить обещание и перейти к активным мероприятиям. Другое дело, что Яков об этом знал и был готов. Он ведь не зря добился, чтобы Альв возвратили драгоценности именно сегодня. И за покупками с Трутой отправил не случайно. Женщины накупили целую кучу различных предметов одежды и обуви, но, как говорится, легче всего спрятать лист в лесу. Среди прочего они купили английское шерстяное платье для охоты верхом – длинное, теплое, практичное и в меру удобное, с глухим воротом, – узкие бриджи для спортивной верховой езды и кожаные сапожки со шнуровкой и на толстой подошве, специально для прогулок в горах. Чаепитие же прикрыло момент, когда Яков передал Труте все документы на свое движимое и недвижимое имущество, а также генеральную доверенность и завещание, которые на всякий случай были написаны загодя и отнюдь не в преддверии нынешних событий. Тогда же они были подписаны и заверены нотариусом и до времени хранились в рабочем сейфе. Всех подробностей Яков Труте не сообщил, но предположил, что покидает Себерию надолго, возможно, навсегда, и что подать весточку «оттуда», скорее всего, не сможет. Трута была единственным родным человеком – пусть даже родство это было не по крови, – и Яков знал, что Трута любит его точно так же, как он любит ее. Впрочем, простились без слез, таково было воспитание, полученное ими в доме Свевов.

Оставшись наедине, Яков и Альв постояли немного, глядя друг другу в глаза.

– Ты меня не целуешь, – нарушила молчание Альв. – Почему?

– Потому что боюсь потерять время, – объяснил Яков. – Я не знаю, когда Куприянову снова надоест ждать или когда он получит еще более веские доказательства своей теории.

– Что за теория? – заинтересовалась Альв.

– Он предполагает, что ты пришла из другого мира. Но ты, я думаю, и сама об этом догадываешься. Или вспомнила?

– Нет, – покачала головой женщина, – к сожалению, воспоминания обрывочны… Но думаю, он прав. Так мне кажется… А ты что думаешь? – спросила через мгновение.