Альв

– Но ты же Яков, – пожал плечами бог. – Когда ты думаешь о себе, ты называешь себя Яковом, и, может быть, ты не обратил внимания, но твоя колдунья тоже перестала называть тебя «Йеп». Ты и для нее теперь Яков.

И в самом деле, в последние дни, а вернее, с тех пор, как на пустынной лесной дороге Яков уложил из огнестрела целую толпу безумных сестер какой-то там валькирии, что-то случилось между ним и Альв. Не хорошее и не плохое, но что-то такое, что порой в корне меняет систему отношений, установившуюся между двумя людьми, мужчиной и женщиной. Альв словно бы увидела Якова новыми глазами. Поняла что-то, чего не понимала прежде, и… Черт его знает, как это определить или хотя бы объяснить. Она не разлюбила его, нет. Но и не полюбила больше, чем любила до сих пор. Просто сама ее любовь – а Яков уже не сомневался, что это именно любовь – изменилась, став иной, приобретя новые, незнакомые черты. И да, с тех пор Альв называла его только Яковом. Не Йеп, не Арбот, и даже не Якоб, а именно Яков, и это непременно должно было что-то означать. Вот и Тюр обратил на это свое божественное внимание.

– Это что-то значит? – спросил Яков.

– О да! – хохотнул бог. – Это значит, что тебе в очередной раз повезло, мой мальчик! И заметь, без моей помощи. Такая женщина! Такие чувства! И все сам. Сам! Получается, я тебе, внучок, кое-что задолжал. А богу, Яков, ходить в должниках невместно!

– Что из этого следует? – Вопрос как вопрос, но подразумевает куда больше, чем озвучивает.

– Ты счастливчик, Яков! Вот что это значит! – Бог пригладил усы и посмотрел на Якова с иронией. – А вот бояться не надо! Захотел бы прибить, давно бы отправил в Валгаллу! Но ты жив…

– Я жив, – кивнул Яков, терпеливо ожидая продолжения.

– Выпить хочешь? – неожиданно спросил Тюр.

Бог словно играл с ним, но, с другой стороны, на то он и бог, чтобы делать все, что заблагорассудится.

«Выпить?»

– Да я вроде бы тем только и занимаюсь, что выпиваю, – кивнул Яков в сторону застолья.

– Не-э, это другое, – отмахнулся бог. – Со мною выпить хочешь?

– Кто же откажется выпить с богом? – дипломатично ответил Яков и сразу же обнаружил в своей руке золотой кубок.

– Попробуй! – предложил Тюр.

Яков пригубил. Что это было такое, он, разумеется, не знал. Амброзия какая-нибудь, наверное, или что там пьют боги? Вкусно, непривычно и необычно, и, по первому впечатлению, крепче медицинского спирта.

– Повело? – ухмыльнулся бог. – На вот закуси! – И Тюр протянул Якову золотистое яблоко.

Между тем его действительно повело. Впрочем, не сразу. Сначала пробрало до костей, потом кинуло в жар, чтобы тут же окатить волной ледяного холода, и уж тогда повело, поэтому и на предложение пращура Яков ответил автоматически. Взял из руки бога яблоко, поднес ко рту и откусил. И вот тогда его проняло по-настоящему: бросало то в жар, то в холод, и так раз за разом, пока не отпустило, оставив обессиленного и с трудом переводящего дыхание где-то нигде, между небом и землей.

– Что это было? – спросил Яков, немного раздышавшись.

– Нектар Гебы[78] и молодильное яблоко Идунн[79], – милостиво объяснил Тюр. – Теперь ты снова молод и здоров, и это надолго, внучок. Непросто было заполучить эти дары, но чего не сделаешь для родного человека. А ты мне к тому же нравишься. Так что наслаждайся!

– Бессмертие?.. – опешил Яков, пытаясь осмыслить прозвучавшую только что тираду бога-воина.