— Хорошо. — Он шагает назад, во тьму. — Спи спокойно, Мишра. — Он мигает, как пламя свечи на сквозняке. Потом исчезает. С ним пропадает тьма, возвращается мягкий лунный свет, а Мишра оказывается одна в своей пустой квартире.
В темноте Сигруд видит сны.
Ему снятся воспоминания — жизнь, какой она была когда-то.
Его отец, маленький и изможденный, ждет в темном коридоре, когда Сигруд выйдет из двери. Свет факелов дрожит на каменных стенах. Воздух влажный и холодный.
Отец улыбается ему, глядя на что-то в его руках. Сигруд смотрит вниз. Он держит младенца, девочку: Сигню, которой всего-то несколько минут от роду.
— А кто тут у нас, — говорит его отец ребенку. А потом Сигруду: — А тут у нас кто?
Сигруд хмурится, заглянув в глаза отца.
— Ты не выглядишь счастливым.
Отец улыбается.
— Я счастлив. Но вместе с тем несчастен.
— Почему? Что тебя печалит?
— Я не печалюсь, Сигруд. Теперь ты узнаешь о жизни много красивых вещей. Но также много печальных.
— Например?
— Ну, для начала… — Он смотрит на внучку — она все еще спит, она все еще красива. — Теперь, когда она пришла в этот мир, твоя жизнь больше не будет по-настоящему принадлежать тебе одному.
Сигруд смотрит на Сигню, это крошечное, безупречное, хмурое существо.
Девочка открывает рот. Из него льется крик — громкий, болезненный, взрослый вопль подлинного ужаса.
Крик длится, но сцена меняется. Он в Вуртьястане, в форте Тинадеши, безумно кричит, одной рукой держа за шею девушку в военной форме, а другой вонзая нож ей в живот снова и снова, снова и снова, пока ее внутренности не начинают вываливаться наружу…
Она глядит на него широко распахнутыми глазами. Ее бледное лицо в брызгах крови — гладкое и мягкое, лицо девушки едва ли старше восемнадцати лет.
«Она была ребенком, — думает Сигруд. — Она была всего лишь ребенком».
Дрейлинг в ужасе открывает глаза. Сон закончился, и ему кажется, что он проснулся, — но он не уверен. Он завернут в одеяла и лежит на чем-то деревянном. Рядом с ним горит огонь, а вдали висит луна, огромная и яркая. И кто-то стоит над ним…