Потом девушка приближается, выходит на свет, и он видит ее полностью. Видит ее широкое, бледное лицо, вздернутый носик, маленький рот с тонкими губами.
Он мгновенно узнает это лицо. Но не по фотографии в доме Шары, где была изображена смеющаяся шестилетняя девочка.
«Это девушка со скотобойни, — думает изумленный дрейлинг. — Та, которая спасла меня. Точная копия! Но… это же невозможно…»
— Полагаю, я должна попросить тебя представиться, Татьяна, — говорит Стройкова, вставая рядом с девушкой. — Впрочем, я и сама не представилась нашему гостю должным образом.
— Мы встречались, — говорит Татьяна, и ее глаза чуть распахнуты от благоговения.
— В самом деле? — удивляется Стройкова.
— Да. Один раз. Я думала, мне это приснилось. — Девушка пристально глядит Сигруду в лицо. — Я была маленькой, я вошла в комнату мамы, когда она говорила с человеком в зеркале. Он находился на корабле, и он плакал. Он был очень опечален. Я так и не узнала, из-за чего. — Она склоняет голову набок. — Мама сказала, мне приснилось. Но все случилось на самом деле. Это был ты. Ведь так?
Сигруд по-прежнему столь удивлен, что едва слышит ее. Он не может перестать смотреть на ее лицо, следить за каждым движением. Он не может поверить, что Татьяна Комайд, приемная дочь Шары, оказалась так похожа на девушку со скотобойни.
Он вспоминает, как Ноков смеялся во тьме: «Да ты ее хотя бы видел?»
Сигруд сглатывает.
— Как же ты… как же…
— Как же я что? — спрашивает Татьяна.
Силы покидают дрейлинга. Он роняет голову и моргает — один, другой, третий раз. Он больше не может бодрствовать. Сознание покидает его, и он засыпает.
Сигруд просыпается от запаха какой-то стряпни, густой и крахмалистой. Обычно он не находит такое аппетитным, но его желудок настолько пуст, что урчит, едва уловив запах. Сигруд понимает, что не чувствовал голода много часов, а то и дней — значит, он поправляется.
Он открывает единственный глаз. Утро. Он все еще на крыльце. Во рту ужасный привкус, и все кажется влажным. Наверное, за ночь из него вытекли пинты и галлоны пота.
«А пот означает… что мне тепло».
И оказывается, что ему и впрямь тепло. Ему очень-очень жарко. Он должен снять с себя все эти одеяла, и немедленно.
Он их спихивает и выпускает облако соленой вони, от которой режет глаза. Левый бок все еще жутко болит, но кожа наслаждается ощущением прохладного утреннего воздуха.
Сигруд встает, очень медленно. От его промокшей от пота одежды в утренней прохладе слегка идет пар, как будто карманы полны свечей. Он ковыляет к входной двери фермерского дома.
Заглядывает внутрь. Там все довольно примитивно: свечи, фонари, хлипкие деревянные стулья — совсем не атрибуты миллионерши. Он чувствует запах костра поблизости, и сливочный, крахмалистый аромат усиливается. Он ковыляет по коридору.
ebooksa