— Лучше молчи, — говорит Стройкова. — Ты проспал весь день, и, похоже, тебе это было нужно. Кто-то обработал тебя, как дешевый кусок баранины, и ты все еще выглядишь ужасно больным. Но я не причиню тебе вреда. Шара велела проверить глаз и руку. Она сказала, что ты можешь прийти. И ты такой, каким она тебя описала. — Она касается левого глаза. — Впрочем, фальшивый глаз мне нравится. Очень милый.
Они с Сигрудом недолго глядят друг на друга. Он дышит сбивчиво и неглубоко.
— Кто-нибудь следил за тобой? — тихо спрашивает она.
Он качает головой.
— Мы в опасности?
Он кивает.
— Неужели о нашем местоположении узнали?
Он пытается пожать плечами, но сомневается, что это заметно.
— Я же говорила ей, что это ненадолго, — бормочет Стройкова себе под нос. — Я же говорила ей, что все развалится, как всегда…
В другом углу крыльца что-то звякает. Сигруд не может поднять голову, чтобы посмотреть, но Стройкова встревоженно выпрямляется в кресле.
— Дорогая, я же тебе сказала вернуться в дом и остаться там!
— А еще ты сказала мне принести вязанку дров, — отвечает тихий и мрачный голос. — Твои приказы противоречат друг другу, тетушка.
Сигруд хмурится. «Тетушка?»
— Мне не нравится, когда ты не в доме, — парирует Стройкова. — Если кто-то шныряет вокруг, ему достаточно будет сделать выстрел наугад и попасть в тебя — этого я себе никогда не прощу!
— Если овцы не взбунтовались и не научились стрелять как снайперы, подозреваю, нам ничего не угрожает.
Кто-то появляется в поле зрения, но по-прежнему держится в тени. Кто-то маленький и худой, в очках, в стеклах которых отражается пламя, — кто-то знакомый.
Сигруд потрясенно моргает.
— Ш-шара?
Он сосредотачивает взгляд. Понимает, что ошибся: хотя вновь прибывшая юная девушка ведет себя как Шара, одета как Шара и даже разговаривает немного как Шара, она явно континентка, невысокая и бледная, с курчавыми, черными как смоль волосами.
— Нет, — тихо говорит она. — Не Шара. — Поворачивается к Стройковой. — Почему он все время это повторяет?