Сенешаль, разумеется, это видит: он превозмогает боль и досаду, ныряет поперек пути и бьет Сигруда рукой, вынуждая его отпрыгнуть и откатиться в сторону.
Потом тварь делает то, что он от нее ожидал: медлит, полагая, что он призовет Пламя и опять принудит ее к дуэли.
Но Сигруд этого не делает. Он продолжает катиться, потом встает, стреляет в сенешаля, не целясь, и убегает.
«Теперь посмотрим, — думает дрейлинг, — сделает ли оно то, на что я надеюсь».
Он пытается не оглядываться, проверяя — это выдало бы суть игры, — но не может избавиться от ощущения, что сенешаль остается на посту у лестницы, совсем не желая преследовать досаждающего мужика, который только что на него напал, пусть даже меч этого самого мужика куда-то подевался…
Потом мир захлестывает тишина.
«Я знал, что ты не устоишь, — думает он с улыбкой. — Ты так меня ненавидишь…»
Он чувствует, как вибрирует почва позади — это тварь мчится следом, — и поворачивает в лабиринт жилых домов в тот самый миг, когда копье сенешаля бьет, и его наконечник рассекает деревянные стены за спиной Сигруда.
«Погоня началась, — думает он, мчась по переулку. — Теперь от Мальвины зависит, будет ли от нее толк».
Мальвина ждет, наблюдая за сенешалем. Сперва она не уверена, что он клюнет — приманка, по ее мнению, весьма очевидная, — но тварь явно отчаянно ненавидит Сигруда и потому кидается за ним с беззвучным ревом.
Аура тишины спадает, когда сенешаль бросается в погоню. Мальвина машет рукой остальным детям:
— Вперед! Немедленно!
Они бегут вдоль черной стены к лестнице. Ну и пестрая компания, думает Мальвина. Она толком не понимает, на что эти божественные дети надеются, выступая против Нокова, но им ведь надо сделать хоть что-то, верно?
Ее глаза заволакивает туманом, пока она просматривает прошлое. Она видит огромные башни, которые стояли по бокам от ворот в былые времена, и огромную подвижную камеру внутри ближайшей — роскошную, величественную бело-золотую конструкцию, которая напоминает лебедя зимой.
— Встаньте вон туда, — говорит она детям, указывая место на земле. — Мы готовы?
Никто не говорит «да» — но никто не говорит «нет».
— Держитесь крепко, — объявляет Мальвина.
Она создает вокруг божественных детей пузырь прошлого и толкает их назад…
Внезапно они оказываются в камере, окруженные высокими, статными мужчинами в струящихся золотых одеждах, с веселыми лицами, пышущими здоровьем, с белыми и чистыми зубами — они совсем не похожи на мирградцев, рядом с которыми выросла Мальвина. Они вполголоса переговариваются, обсуждая волю Божеств, основу и уток творения. Эти создания полны оптимизма и невежества: им невдомек, что происходит в Сайпуре в ту же эпоху, они понятия не имеют, какое отчаяние и кровопролитие плодит их роскошная жизнь, и уж подавно не знают, какой молот разрушения в конце концов обрушится на их головы.
Люди в золотых одеждах игнорируют Мальвину и других божественных детей — создания прошлого слепы к хаосу настоящего. Белая камера приходит в движение и мчится все выше, выше, выше внутри высокой башни.