Ловец бабочек. Мотыльки

22
18
20
22
24
26
28
30

И разумный.

— Времена нынче другие.

— Верно, — Зигфрид задумался, уставившись взглядом куда-то за спину Себастьяна. Он обернулся, и люди, которые не думали расходиться — вдруг да все-таки восстанут мертвецы? — подались назад, в тень дрянных домишек и проулков.

— Простите, вы сказали, что убиты были двое. Возможно ли поднять душу второго?

— Я попробую, — некромант коснулся лба и вновь направился к пепелищу. Ходил он недолго и вернулся с крупной потемневшей костью. — Вот. Почти не обгорела. Хороший материал и… если позволите, то второе тело мне кажется… неполным.

— В каком смысле?

Себастьяну еще убыли случайных трупов не хватало для полного восторга. А ведь не так давно он жаловался на скуку, ныне же вспоминал о кляузниках милых с их преглупыми претензиями едва ль не с тоской.

— Пока не могу сказать, все же он почти сгорел… вы не возражаете? — Зигфрид погладил кость.

— Здесь? А подвал там, свечи…

— Я предпочитаю работать на свежем воздухе, — короткий поклон. — Недолюбливаю подвалы, знаете ли…

Он костью же начертил звезду, на вершины которой сыпанул по горсточке пепла. И народ загомонил. Кто-то зарыдал, тонко и жалобно, но остальные зашикали: правильно, нечего человека от работы отвлекать.

— А вам… не помешают? — на всякий случай уточнил Себастьян.

— Нет.

Зигфрид воткнул кость в середину звезды.

Потер руки.

Встряхнул кисти.

И вытащил из рукава пару склянок. Работал он молча и быстро, и всецело сосредоточившись на деле, не замечая, казалось бы, ничего.

Капля черная.

Красная. Резкий запах померанца. И прохладный мятный аромат, который не вязался ни с костью, ни с пожарищем. Ритуальный нож.

Белесое запястье, исчерченное многими шрамами, сводить которые Зигфрид то ли не желал, то ли не умел. И новая полоса пролегла меж старыми.