Обняла себя.
А может, запахнула полы халата. Кивнула. И запустив руку в волосы, пробормотала:
— Напилась…
— Был повод?
— Как сказать…
— Прямо, — Себастьян огляделся. Надо же, ему комнаты, которые он снимал у вдовы Гжижмовской, казались весьма скромными, но эта квартирка… пожалуй, ею и бедный студент побрезговал бы.
Или нет?
Студентом Себастьяну бывать не приходилось. А о бедности, как он подозревал, у него было весьма специфическое представление.
Прихожая была тесной, а массивный шкаф темно-зеленого колеру делал ее еще теснее. И потому как-то так получилось, что Себастьян оказался в слишком уж близко к Катарине. Верно, ощутив неловкость, она икнула. И зажала рот ладонью.
— И-извините, — запах перегара был крепким. — Я… если не в-возражаете, в душ.
Она подумала и добавила.
— Если возражаете, то я все равно в душ. А вы… идите куда-нибудь…
Долгих прогулок квартирка не предполагала. Себастьян заглянул в комнату, убедившись, что та чуть просторней прихожей. Кровать у окна. Столик. Пара стульев. Старый ковер на стене. И дорожка с зеленым бордюром на полу.
Кухонька и вовсе крохотная.
Себастьяна не оставляло ощущение, что стены ее того и гляди сомкнуться. Он потряс головой, избавляясь от наваждения.
Плита.
Медный чайник. Чашки и заварка — крупный черный лист завитками. С чаем он как-нибудь да управится. Катарина появилась на удивление быстро. Влажные волосы. Бледное лицо. И круги под глазами.
Пахло от нее чем-то цветочным, мягким. И запах этот не вязался ни с плотной шерстяною юбкой, ни с сероватой блузой, поверх которой Катарина набросила длинный жилет.
— Прошу меня простить, — она сцепила руки на груди, будто защищаясь. — Мне жаль, что…
Она вздохнула.