Воображала

Воображала оскорблённо фыркает, прерывая молчание:

— Враньё! Все враньё! У меня ноги не кривые! А вы и вчера замолкали! И раньше! Не могли же вы всегда обсуждать её жирные ляжки!

— Не твоё собачье дело! — кричит Сеня обрадованно, — Имею полное право обсуждать любые ноги, когда хочу!

— А вчера с самой Юлькой чьи ноги ты обсуждал? — Воображала тоже переходит на крик.

— Не твоё собачье дело! Есть у тебя твои игрушки — вот в них и играй! А во взрослые игры не лезь! Ясно?!..

— Игрушки?! — Воображала вскакивает. — Мне предлагают играть в игрушки?! И когда?! Сейчас! Когда дорога каждая пара рук, каждая минута, когда под угрозой существование самого человечества — они спокойно обсуждают женские ляжки, а мне предлагают играть в игрушки!!! Знаете, кто вы? Вы вредители! Враги человечества! Я выведу вас на чистую воду!!!

Она потрясает перед лицом ошарашенного Сени маленьким кулачком, лицо фанатичное, глаза безумные. Сеня резво отпрыгивает за стол, шипит сквозь зубы, обречённо:

— Вот влипли! Ну, крокодил! Ну, сволочь! Не мог масонами ограничиться!

Воображала пытается дотянуться до него через стол, её пальцы хищно скрючиваются, руки становятся похожи на лапы стервятника, зубы оскаливаются (клыки заметно увеличены). Но Сеня старается перемещаться так, чтобы между ним и Воображалой всегда находился стол, а стол этот слишком широк, и дотянуться через него ей не под силу. На замершего у мониторов очень бледного Рому Воображала вообще не обращает внимания. Вся её ярость направлена на Сеню, зайцем прыгающего вокруг стола. Она кружит за ним, как тень, смотрит ненавидяще, тянет скрюченные пальцы с загнутыми когтями, шипит:

— Наймиты инопланетных монстров! Я до вас доберусь! Я сразу вас раскусила! Вы не случайно отстраняли меня от работы! Пытались усыпить бдительность при помощи мороженого! Не выйдет, господа хорошие! Распечатки, да?! Никаких больше распечаток!!!

Сеня истерично смеётся. Всхлипывает, опять смеётся. Говорит Роме (голос высокий, нервный):

— Узнаешь лексикончик?! Старая задница!..

У Ромы белые даже глаза. Он что-то шепчет одними губами, потом повторяет немного громче:

— Сеня, она свихнулась… Окончательно. Я видел, я знаю, работал с такими… Чёрт, Алика же предупреждали насчёт ЛСД…

Воображала делает в его сторону быструю отмашку когтистой лапой. Рома взвизгивает уже в полный голос, отпрыгивая за край стола:

— Она свихнулась, Сеня, сделай что-нибудь!

Воображала резко оборачивается, вид озадаченный. Замирает и всё остальное, словно на стоп-кадре — прячущийся за столом Сеня, Рома в нелепой позе и с открытым ртом. Упавший со стола пластиковый стаканчик неподвижно завис в воздухе, выплеснувшийся кофе застыл амебообразной резиновой кляксой. В движении остается одна Воображала. Вернее — уже не одна. Она раздваивается — одна ускользает за кадр, а вторая начинает корчить дикие рожи, волосы её встают дыбом, из ушей валит дым, глаза дико вытаращиваются и начинают вращаться каждый сам по себе, уши удлиняются, заостряясь, из угла перекошенного рта вываливается полуметровый язык…

— Не верю! — говорит совершенно спокойно первая Воображала.

Рыжее чудище, уже совершенно ни на что не похожее, начинает трястись и визжать, одновременно отращивая десятисантиметровые клыки и такие же когти, быстро суёт руки а-ля Фреди Крюгер Воображале прямо в лицо. Жест не угрожающий, а, скорее, заискивающий, почти детский — глянь, что у меня есть.

Воображала смотрит скептически. Монстр вопросительно повизгивает. Воображала обходит его вокруг, осматривая со всех сторон критическим взглядом, трёт в задумчивости подбородок. Монстр следит за ней с опаской, вывернув голову на 180*, и пытается вилять свежеотрощенным хвостом. Хвост рыжий и очень лохматый, упруго загнутый кверху, как у длинношерстной борзой (всё это время Рома и Сеня находятся в застывшем состоянии, неподвижными отпечатками на заднем плане, а стаканчик с кофе так и не долетел до пола).