Воображала

— Вяжите! Но попрошу отметить добровольное…

Его аккуратно отодвигают в сторону, толкают обратно на диван со словами:

— Посиди, отец, про тебя приказа не было…

Глава 13

Конти переводит растерянный взгляд на Врача, тот вжимается в стенку, протрезвевший и наглеющий от страха:

— Я никуда не пойду!

— Ну, это-то как раз вовсе и не обязательно, — успокаивает его Конти философски. — Шлёпнуть они тебя могут и здесь.

Один из громил оборачивается неодобрительно. Информирует:

— Велено живым. И вежливо.

Конти смотрит непонимающе, потом, хохоча, валится на диван, давит сквозь смех:

— Нашёлся!.. Я же говорил! Нет, ты понимаешь, да?! Всё-таки нашелся, хотя бы один!.. А Тори, она… девочка послушная!..

смена кадра

Грохот. Клубящаяся пыль. Вой сирен.

Воображала идёт по коридору. Перед ней всё взрывается, за ней — рушится. Падают огромные балки железобетонных перекрытий, трескаются стены, мыльными пузырями вспучиваются бронированные панели, оседают камни. Сквозь грохот временами прорывается бравурный марш.

Проблеском — десятилетняя Воображала в белом халате идёт по коридору больницы. Не идёт — танцует (в бункере у неё походка более тяжёлая, а лицо — злое). Вой сирен. Мигание аварийной системы. Шипение вырывающейся из порванных труб воды и перегретого пара.

Дядя Гена быстро почти бежит по перекошенному коридору. Тучи пыли, оторванные панели, перепутанные провода и кабели висят рваными космами, обломками костей торчит арматура. Что-то искрит. Под ногами хрустит стекло.

Рядом семенит Рома.

— Идиоты! — шипит Дядя Гена, перепрыгивая через крупный обломок. Рома чуть не плачет. Бормочет с отчаяньем:

— Но кто бы мог подумать!.. Двенадцатый уровень!.. Там и из наших-то не всякий… Она же не специалист!..

— Сборище идиотов! Вы бы её досье почитали, прежде чем! Она в генной инженерии с шести лет! Если она не специалист, то кто?!

смена кадра

Грохот взрывов. Ночь. Рёв моторов. Треск пулемётных очередей. В полумраке — быстрые тени, мигающие фары. Шум низко летящих вертолётов. Зарево разрастается, красный цвет перекрывает все остальные, наливается пронзительной карминовой яркостью, застывает.