На берегах Гудзона. Голубой луч. Э.М.С.

— Замолчи, иначе ты пожалеешь. Бороться со мной опасно, дитя мое. Я…

— Ты можешь сделать со мной то же, что с моей несчастной матерью, можешь замучить меня до смерти. Быть может, в один прекрасный день меня тоже найдут мертвой в кровати, как ее…

— Как ты смеешь!..

Кардиф поднял руку, как будто хотел ударить девушку. Винифред отскочила в сторону и при этом задела маленький столик, на котором стояло виски с содой. Столик опрокинулся. Гнев Кардифа становился все сильнее.

— Неужели ты не можешь быть более осторожной, неповоротливая идиотка! — крикнул он. Потом открыл дверь и позвал:

— Френч, Френч!

Появился лакей.

— Принесите мне еще одну бутылку виски с содой.

— Хорошо, мистер Кардиф.

— Наверху творится черт знает что, — сказал Френч другому лакею. — Старик совершенно побагровел от гнева, а мисс Винифред бела, как стена. Меня не удивило бы, если бы дело дошло до драки; они уже опрокинули столик. Куда же, черт возьми, я засунул ключ от погреба?

Он в продолжение нескольких минут искал ключ. Потом вошел в библиотеку, ожидая выговора за опоздание но, к его радости, в комнате никого не оказалось.

Кардиф, по-видимому, удалился в свою спальню, дверь в которую была открыта. Лакей поставил бутылку на стол и ушел

Через короткое время он вернулся, чтобы спросить мистера Кардифа, не прикажет ли он еще что-нибудь.

Он вошел в библиотеку, чтобы извиниться за то, что не так быстро исполнил приказание, но слова застряли у него в глотке.

Кардиф лежал на полу подле письменного стола.

Френч поспешно подошел и нагнулся над ним. На пепельно-сером лице лежала печать смерти, суровые глаза были устремлены в потолок.

Генри Кардиф, миллионер, владелец всемирно известных заводов, был мертв.

ГЛАВА II Джонсон из Скотланд-Ярда

Бриан О’Киффе, известный репортер газеты «Звезда Свободы», сидел в редакции, углубившись в работу. Доносившиеся снизу шум и грохот мощной ротационной машины были милее сердцу О’Киффе, чем самая прекрасная музыка. Он любил свою профессию, любил рев грандиозной машины, запах типографской краски, прикосновение к еще влажной бумаге. Этот рослый, сероватый молодой ирландец был одним из самых видных лондонских журналистов и яростно боролся со всякой несправедливостью. Его статьи возбуждали публику: они как молот обрушивались на «праздную буржуазию» и создавали ему много врагов.

И теперь его перо скользнуло по бумаге; он и сегодня, как всегда, был переутомлен и должен был до самого утра оставаться в редакции. И утром ему тоже не удастся отдохнуть: он обещал своему другу Крегану присутствовать на митинге, поэтому нужно будет…