Торнтон неприязненно засмеялся.
— Какое странное выражение, мой милый Кардиф.
— Старые истории могут выплыть на свет.
Смуглое лицо врача покрылось бледностью, в его глазах появилось выражение испуга, и голос его зазвучал совсем иначе, когда он произнес:
— Я ведь не сказал, что не дам вам порошков, а просто хотел узнать, для чего они вам нужны.
— В первый раз вы тоже спрашивали об этом?
Не отвечая на этот вопрос, Торнтон достал из кармана три маленьких белых конверта,
— Только, ради бога, спрячьте их получше.
Кардиф взял эти три маленьких белых конверта, подошел к своему библиотечному шкафу и положил их в толстый словарь. Торнтон следил за каждым его движением. Кардиф обернулся, улыбка его снова стала любезной.
— Я, к сожалению, должен с вами проститься, мне нужно еще поработать сегодня вечером. Покойной ночи.
— Жду вас завтра к завтраку.
Торнтон не торопясь спустился по широкой лестнице. Лакей закрыл за ним двери.
Кардиф направился в библиотеку и с удивлением заметил, что его дочь сидит еще в кресле у камина.
Он раздражительно сказал:
— Что ты здесь делаешь, Винифред? Я думал, что ты давным-давно улеглась.
— Мне нужно поговорить с тобой, отец.
— Не могла ли бы ты подождать до завтрашнего утра?
— Нет.
Голос дочери звучал так же твердо, как и голос отца. По ее бледному лицу было видно, что она очень взволнована.
— Отец, я находилась в будуаре, когда ты говорил с Локом, и слышала каждое слово. Как ты можешь так поступать с Креганом? Как ты можешь быть заодно с этим мерзавцем Локом, который готов продать свою душу за деньги? О, я знаю ему цену, знаю также и тебя. Меня возмущает твое отношение к этому несчастному Джону Гэй. Я не знаю, что дает тебе над ним власть, но ты обращаешься с ним, как со своим рабом. Все его открытия приносят пользу только тебе, все…