Редактор пожал плечами:
— С вами ничего не поделаешь.
— Я не отрицаю того, что вы действительно очень добры ко мне; имейте терпение еще несколько дней, и я ручаюсь, что в «Звезде Свободы» будут напечатаны такие сенсационные известия, что тираж газеты достигнет миллиона экземпляров.
Возвратившись домой, О’Киффе написал записку Крэйну. Отправив ее на завод, он придвинул кресло к камину, уселся поудобнее и погрузился в чтение книг по химии.
Спустя некоторое время пришел Крэйн; он был счастлив, что его друг был цел и невредим.
— В каком положении твои розыски? Ты еще не разгадал загадки? Ничего нового за это время?
— Да, Кое-что есть.
— Я тебя слушаю, рассказывай.
О’Киффе как будто пропустил его слова мимо ушей.
— Какое у нас сегодня число? — спросил он. Крэйн рассмеялся.
— Даже этого ты не знаешь: 31 декабря, канун нового года.
На лбу О’Киффе вырисовались глубокие морщины.
— 31 декабря. Канун нового года. Загадка должна быть разгадана не позже, чем через три дня. Крэйн, теперь ты мне должен кое-что разъяснить. Присаживайся.
Репортер вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся, держа в руках несколько мертвых птичек.
Крэйн вышел из себя.
— Бриан, ты действительно сошел с ума. Вдруг ты начинаешь забавляться мертвыми птичками, к чему это? А я думал, что ты хочешь серьезно поговорить со мной.
— Я еще никогда не говорил так серьезно, как сейчас.
О’Киффе принялся выщипывать у одной из птичек перья. Затем он протянул ее своему другу. Крэйн подавил свое отвращение и взял в руки эту мертвую птичку.
— Ты видишь голубые пятна?
— Да. Отчего бы они могли появиться?