— Идем со мной.
— Нет, мне нужно поговорить с мистером О’Киффе.
— Я только-что читал в газете, что он умер, — возразил лысый.
Джонсон покраснел и резко, чтобы скрыть свое смущение, обратился к незнакомцу:
— Кто вы, и что вам здесь нужно?
О’Киффе расхохотался и заговорил обыкновенным голосом:
— Я думаю, что вы не можете запретить мне находиться в собственной комнате.
Джонсон с удивлением посмотрел на него и тоже рассмеялся.
— Вы сам черт, О’Киффе! Я бы вас никогда не узнал. Вы читали газету?
— Да.
— Я схожу с ума. Вы правы, за всем этим скрывается какая-то ужасная тайна. Я вспоминаю обед в Бри- ар-Маноре; из тех, кто там присутствовал, двое умерли, один сошел с ума, одна исчезла, а милая красивая мистрис Уэргем покончила самоубийством. Все это словно дурной сон. Я видел труп, он обезображен до неузнаваемости.
Он вздрогнул и закрыл лицо руками.
— Что могло довести ее до самоубийства? Она была богата и, поскольку мне известно, у нее не было никаких оснований, чтобы искать смерти…
— Мистрисс Уэргем убита, — сказал О’Киффе.
Сыщик с удивлением взглянул на него.
— В своем ли вы уме? Мистрисс Уэргем покончила с собой; ее камеристка видела, как она подбежала к окну, но не успела удержать ее.
— Да, она покончила с собой, но все же это убийство, а не самоубийство. Быть может, я мог бы помешать этому, но нет — так, пожалуй, для нее лучше.
— Вы доведете меня до безумия своей таинственностью.
— Пойдем со мной в квартиру мистрисс Уэргем; если я не ошибаюсь, вы там узнаете всю правду.
Судебный врач уже приезжал, и труп увезли. В коридоре стоял полицейский. Вспыхивающая горничная открыла дверь О’Киффе и Джонсону. Джонсон окинул взглядом комнату. О’Киффе, который принес с собой большой пакет, подошел к подставке из черного дерева, стоящей в углу у окна. Он вынул из кармана перочинный ножик и принялся за работу. Джонсон с изумлением взглянул на него. Неужели от всего случившегося у репортера помрачился ум?