— Разве я был болен? — спросил Гарвей в изумлении.
— Вчера утром, войдя в столовую, — объяснил врач, — вы внезапно упали в обморок и почти целый час оставались без сознания. Когда вы пришли в себя, вы начали бредить, не узнавали меня, и все твердили, что вы заперты в каком-то подвале. Вначале я боялся, что у вас воспаление мозга, но затем пришел к заключению, что это только результат чрезвычайного нервного переутомления. Я дал вам снотворное средство, и вы проспали восемнадцать часов без перерыва.
Гарвей молча слушал слова доктора; подобный случай вполне возможен; но если все это было не больше чем галлюцинация, то где же он так загрязнил себе ногти?
Он невольно взглянул на свои руки. Брэсфорд это заметил и нахмурил брови, но сейчас же улыбнулся и сказал извиняющимся тоном:
— Во время галлюцинации вы были до того возбуждены, что когда я подошел к вам, вы соскочили с кровати, забрались под нее и, крича, что вам необходимо найти выход из подвала, пробовали рыть ногтями пол. При этом я сделал неприятное открытие, что даже в моем санатории прислуга не подметает чисто под кроватями.
«Он врет, — подумал Гарвей. — Грязь под ногтями у меня не пылъ, а земля».
Однако он сказал только:
— Как странно!
— Пока вы спали, — рассказывал доктор дальше, — какой-то старый еврей приходил справляться о вас. Я через швейцара передал ему, что вы уехали, полагая, что для вас было бы в высшей степени неприятно распустить слух о вашей внезапной болезни. Это могло бы сильно повредить вашим делам.
Ему показалось, что при этих словах губы доктора скривились в злорадную усмешку.
— Благодарю вас, — коротко ответил Гарвей.
— А как вы себя чувствуете, г. Гарди?
— Очень хорошо, вот только голова немного болит. Брэсфорд посмотрел на него испытующе и сказал:
— Я боюсь, г. Гарди, что ваша болезнь гораздо серьезнее, чем вы думаете. Воздух- здесь слишком мягок для вас. Вам следовало бы отправиться в горы, в Роки- Маунтэн или в Аллеганы. Это было бы самое лучшее для вашего теперешнего состояния.
— Да, вы правы. Если вы ничего не имеете против, я сегодня же уеду из санатория. Мне крайне неприятно, что я оказался таким тяжелым пациентом и доставил вам столько хлопот.
— Это мне надо извиняться, а не вам. Я слишком легко отнесся к вам и недостаточно следил за вами. Мне кажется, что я уже начинаю стареть; подобного недосмотра и ошибки у меня еще никогда не случалось.
Они расстались, по внешности, вполне дружелюбно.
* * *
Гарвей вернулся в город. Неожиданно встретивший его отец радостно приветствовал его.
— Хорошо, что ты сегодня приехал, мой мальчик, — сказал он, — и я вижу тебя перед моим отъездом. Я сегодня уезжаю в Канзас-Сити, а оттуда в Денвер, так что пробуду в отъезде недель шесть, а то и больше. Береги себя, мой мальчик, ты выглядишь ужасно плохо. Тебе не следует оставаться в городе. Поезжай на несколько недель в наш охотничий домик и отдохни там хорошенько.