На берегах Гудзона. Голубой луч. Э.М.С.

22
18
20
22
24
26
28
30

Старый Уорд посмотрел на него испытующе.

— Ты тоже плохо выглядишь, мой мальчик. Я думал застать тебя в более радостном настроении.

Искренняя озабоченность появилась на его лице.

— Гарвей, дорогой мой мальчик, что с тобой? Разве ты не счастлив?

Гарвей желчно рассмеялся: счастлив! И это спрашивает человек, разрушивший все его счастье, человек, виновный в том, что жена его всю свою жизнь должна будет мучиться раскаянием за преступление, совершенное ею не по ее вине!

— Что с тобой, Гарвей, ты такой странный сегодня? — спросил старый Уорд в испуге.

— Ничего, ничего.

— Вы, наверно, поспорили между собой?

Старый Уорд нашел объяснение, которое его вполне удовлетворило.

— Да, да, — сказал Гарвей с отчаянием. — Мы поспорили.

Отец рассмеялся.

— Вот оно в чем заключается все несчастье! Первая размолвка между двумя влюбленными. И, наверно, твоя молодая жена сидит теперь в своей комнате, с покрасневшими глазами, заливаясь слезами, и не желает показаться перед старым отцом? Это не так уж страшно. Поди к ней, крепко ее поцелуй, и все будет опять хорошо. Я хочу познакомиться со свой невесткой.

Гарвей все еще стоял без движения.

— Иди же, Гарвей, не будь таким упрямым.

Гарвей не обратил внимания на слова отца, он прислушивался к происходящему в соседней комнате. Оттуда донесся шум выдвигаемого ящика. Что делает там Грэйс? Необходимо посмотреть.

— Ты прав, — сказал он отцу и сделал шаг по направлению к двери.

В это мгновение дверь открылась. На пороге появилась Грэйс, мертвенно-бледная, с жутким блеском в глазах.

Казалось, Гарвея она вовсе не видела; взгляд ее был устремлен на Генри Уорда.

Она подняла руку. Раздался выстрел; комната наполнилась дымом. Генри Уорд упал, как подкошенный. Гарвей застыл на месте, не в силах пошевелиться. Он был не в состоянии сделать это даже, когда Грейс приставила револьвер к своей груди и спустила курок.

Лишь после того, как она грохнулась на пол, он бросился к ней.