Четверо

Введенский нахмурил брови, быстрым движением достал из планшета блокнот с карандашом, подошёл ближе к школьникам и уселся на корточках напротив.

– Что он делал?

– Ничего… Ну, как ничего, – замялся рыжий. – Вышел из-за того поворота с конём, дал ему по жопе…

– По крупу, дурак, – сказал высокий и кудрявый.

– Ну, по крупу. Конь туда ускакал, а мужик немного постоял, закурил, назад пошёл. Хотели у него папиросу стрельнуть, да морда у него неприятная.

– Так, – снова сказал Введенский. – Как он выглядел?

– Морда неприятная, – повторил рыжий. – Ну, такой… Челюсть большая.

Введенский начал записывать это в блокноте.

– И что? Только челюсть? Русский? Татарин? Рост, возраст, цвет волос. Борода есть? Усы? Это очень важно, ребята, очень прошу вас.

Школьники переглянулись.

– Папиросой угостите, – робко сказал рыжий.

Введенский без лишних слов достал из кармана портсигар, раскрыл его, протянул:

– Берите все.

Школьники набросились на папиросы и растащили их по карманам. Как коты Крамера, подумалось Введенскому.

– Ну? – настойчиво сказал он, когда портсигар опустел.

– Короче, – заговорил рыжий. – Молодой, ну, как вы. По лицу – ну, не татарин точно, русский или хохол. Ростом высокий, на голову выше вас. Вообще здоровый такой, плечистый. Волосы светлые, бороды нет. Усов тоже. Но небритый. Глаза не разглядел, наверное, светлые тоже… Загорелый такой.

– Светлые волосы, – повторил Введенский. – Русые или пшеничные?

– Пшеничные, – уверенно сказал кудрявый. – Морда вообще очень неприятная, квадратная такая, что ли… Ну и челюсть, да.

– Во что был одет?

– Ну… – замялся рыжий. – Без кепки, сапоги военные, штаны тоже солдатские, рубашка тёмно-серая. Рукава по локоть закатал, руки ещё такие волосатые.