– Что-нибудь ещё? – спросил Введенский, быстро чиркая карандашом по бумаге. – Может, что-то запомнилось? Очки у него были?
– Очков не было, – покачал головой рыжий. – А, ещё у него одежда помятая, как корова пожевала. И грязная. Сапоги вообще грязнющие.
– Какие-нибудь ещё приметы? Важно всё, что вы вспомните.
Все трое покачали головами.
– Ясно.
Введенский встал с корточек и почувствовал, что сделал это слишком резко: слегка закружилась голова. Он повернулся к Охримчуку. Тот стоял с задумчивым видом и смотрел то на Введенского, то на подростков.
– Это мой ночной гость, – тихо сказал Введенский Охримчуку. – Высокий, в сапогах и военных штанах. Пойдёмте дальше по следу.
Охримчук быстро закивал.
От перекрёстка, с той стороны, куда показали школьники, вдруг раздалось тяжёлое, заунывное медное гудение – сначала совсем тихое и еле различимое, а потом всё громче и отчётливее.
Шагая к перекрёстку, Введенский стал прислушиваться и вскоре понял, что это похоронный марш.
– Слышите? – спросил Охримчук.
Введенский хмуро кивнул.
Они ещё не успели подойти к перекрёстку, как из-за угла, медленно цокая копытами, показалась пара лошадей, запряжённая в телегу. На телеге за хмурым бородатым извозчиком-татарином лежал гроб, накрытый красным знаменем.
За гробом шли четверо сгорбленных старух в чёрных платках: Введенский не видел их лиц, но слышал, как монотонно и заунывно они голосили. За старухами шли несколько русских стариков в потасканных пиджаках и с кепками в руках, за ними – парни и девушки лет двадцати, а дальше пара ребятишек в грязных рубашках, непонимающе глядящих по сторонам.
Следом брёл похоронный оркестр из четырёх музыкантов: труба, тромбон, валторна и туба. Барабана не было.
Сзади уныло плелась старая и облезлая собака.
Музыканты фальшивили, трубное гудение срывалось на визг, лязг и скрип. Старухи монотонно причитали, извозчик хмурился и, кажется, очень хотел спать. Остальные молчали, только дети в конце процессии переглядывались и шептали друг дружке что-то на ухо.
Введенский и Охримчук остановились перед процессией и сняли фуражки.
– Не знаете, кого хоронят? – спросил Введенский.
– Недавно умер старик, который лет пять назад работал заведующим склада. Кажется, вижу там вдову.