Четверо

Колесов робко вошёл в кабинет, закрыл за собой дверь, а потом поднял глаза на Охримчука и сбивчиво затараторил:

– Сегодня мне приснилось, будто началась война с немцами.

Глаза Охримчука округлились. Введенский непонимающе смотрел то на него, то на Колесова.

– Война? С немцами? И ты решил прийти сюда рассказать мне о своём сне?

– Мне приснилось, что меня убили на этой войне. Застрелили немцы. И теперь мне не по себе.

На лице Охримчука появилось явное раздражение.

– Колесов, твою мать, ты пришёл сюда ко мне, чтобы рассказать про сон, в котором тебя убили? Ты в своём уме? Ты не мог рассказать об этом после дежурства?

– Не мог терпеть, товарищ лейтенант. Все утро об этом думаю. Тяжело.

Охримчук открыл было рот, но Введенский перебил его.

– Товарищ Охримчук, – сказал он тихим и спокойным голосом. – Не стоит ругаться на сержанта Колесова. Сны порой бывают очень реалистичными и по-настоящему страшными. А Колесов молод и может воспринимать это близко к сердцу. Это можно понять.

Охримчук выдохнул.

– Ладно. – Его голос стал мягче. – Что-то ещё хотел сказать?

Колесов замешкался, снова посмотрел в пол, рассматривая свои сапоги, потом опять поднял голову и быстро проговорил, глядя Охримчуку прямо в глаза:

– Ещё там были вы, товарищ лейтенант. Когда немцы взяли город, вы стали сотрудничать с ними, а потом пришла Красная армия, и вас повесили.

Охримчук замер с открытым ртом. Широко раскрыл глаза, лицо его покраснело.

– Ты… ты… – Он не мог подобрать слов. – Вон отсюда. Будет дисциплинарное взыскание.

– Так точно, – ответил Колесов, приложил руку к козырьку фуражки и удалился.

Охримчук ещё несколько минут молча смотрел на закрытую дверь и не мог отдышаться. Наконец он повернулся к Введенскому непонимающим взглядом.

– Не пойму… – сказал он медленно и задумчиво. – Что с ним случилось? С дуба рухнул? Раньше никогда такого не говорил. Даже про сны никогда не заикался. Всегда исполнительный, дисциплинированный. А тут такое… Не понимаю. Не узнаю его сегодня.

– Ему нужно отдохнуть, – ответил Введенский. – Как и всем нам. Не будьте строги к нему. Нервы сдают.