Калифорнийский дуб
После рассказа Рейни, который звучал пророчеством, но для самой Рейни был историей, и странного превью непонятно какого мероприятия у Стетса Севрин объявил, что они едут в Монтерей.
Верити знала: это вовсе не значит, что они едут в Монтерей. Только что молдаванин в наушнике Севрина велел ехать в ту сторону. По дороге им велят сворачивать куда-то еще, а в какой-то момент объявят, что они уже в нужном месте. Так работала созданная Юнис схема.
После разговора со Стетсом Верити по большей части дремала, периодически отмечая их продвижение по Кремниевой долине вне зависимости от липовых пунктов назначения, которые называл Севрин, и конкретных магистралей. Она не знала, где они сейчас. Устроившись головой на сложенном черном худи, прижатом к тонированному стеклу, она провела почти всю дорогу в странном полусне. Жуткие картинки из будущей истории мешались с растерянностью и усталостью, рождая не сны, а медленную череду мыслей, из которых последней была такая: насколько оставшуюся от Юнис сеть можно считать живой частью самой Юнис? Незримый оппонент (в логике полузабытья иногда казалось, что это сама Верити) утверждал, что сеть – это буквально Юнис, а Верити настаивала, что это нисколько не Юнис, даже меньше Юнис: разве завещание покойного – это сам покойный?
– Все нормально? – спросил Верджил из-за безголовых, усаженных камерами плеч дрона (тот сидел между ними и заряжался от устройства, которое Верджил подключил к электросистеме микроавтобуса). – Ты разговариваешь во сне.
– Что я сказала?
– Я ничего не понял.
– Где мы? – Верити глянула через тонированное стекло на жухлые луга с редкими коровами и мрачными иероглифами кривых безлистых дубов. Другая планета. Земля.
– Двадцать пятое шоссе. Недалеко от Коалинги. Севрин не сказал, что мы туда едем, но у меня закралось подозрение.
– Почему?
– Там может сесть «хонда». Как раз хватит полосы. Есть в нашем списке альтернатив на разные случаи. А иначе не знаю, куда мы едем, разве что просто колесим, чтобы ты не оставалась в одном месте. Тоже возможный вариант.
– Ты со Стетсом говорил? – спросила она.
– Последний раз вчера вечером, когда он уходил из отеля, – ответил Верджил. – Отмена сингапурской сделки сильно тряхнула азиатские рынки, Фил по уши в работе, а Стетсу даже некогда глянуть.
– И что ты об этом думаешь?
– Зная его, я думаю, что он, вероятно, правильно расставил приоритеты. Полагаю, он распутывает ситуацию на порядок сложнее всего, с чем мы раньше сталкивались.
– Приехали, – сказал Севрин.
Микроавтобус замедлился и свернул вправо, на голую обочину. Пассажиров тряхнуло.
– Что здесь? – спросила Верити у дрона, который отключался от зарядника.
– Дерево, – сказал Севрин.
Верити увидела Диксона в бейсболке, надвинутой на темные очки. Он стоял за белыми алюминиевыми воротами футах в двадцати от двухрядного гудронового шоссе. Обочина перед ними была такая неразъезженная, что казалась просто входом на пастбище. За проволочной сеткой, чуть ниже и левее, высился одинокий, на диво большой калифорнийский дуб, без единого листочка на черных ветвях, словно татуировка, наложенная на выцветшую фотографию.