Недертон промолчал. Это умение он начал воспитывать в себе лишь недавно.
– Я сообразил, почему упомянул Лоубир. Исключительно потому, что недавно кое-что по ее поводу услышал. Когда занимаешься связями с общественностью, такое часто бывает, сам знаешь.
Он был уже абсолютно трезв и даже не страдал похмельем. Недертон знал, что и то и другое достигается за счет препаратов, которые сами по себе отнюдь не безвредны, – за временное облегчение платишь куда более тяжелой ломкой чуть позже.
– Хотите что-нибудь заказать? – спросил тощий бледный официант в лиловой рубашке с черным галстуком-ленточкой и с заложенным за ухо карандашом.
– Эспрессо. Спасибо, – ответил Недертон и снова повернулся к Промшу. – Я не официальный ее помощник.
– Как сотрудника лондонской полиции. Однако мы оба знаем, чем она занимается.
– И в этом тоже.
– Однако вот ты здесь, в ответ на мой звонок, в котором я тебя не упоминал.
– Что не должно тебя удивлять, если ты хоть что-то о ней знаешь.
– Конечно, – ответил Промш. – А дело такое: я случайно узнал кое-что, о чем ее неплохо бы поставить в известность. Не услышь я это в бурных волнах сплетен, по которым нас обоих носит, мы с тобой сейчас бы не разговаривали.
– Да?
– Некое влиятельное лицо упомянуло об этом в частном разговоре. Не напрямую, но намек был вполне прозрачный.
– Но ты не скажешь, кто это? Во всяком случае, не скажешь сразу?
Официант – по виду одновременно рассеянный и сверхъестественно предупредительный – поставил на стол эспрессо. Когда он ушел, Промш сказал:
– Антон, брат Льва. Клептарх более традиционного толка. Знаком с ним?
– Шапочно.
– Они со Львом не близки, – продолжал Промш. – Лев делает вид, будто тяготится ролью клептарха. До сих пор не было сомнений, кто унаследует отцовский бизнес. Не Лев. Я правильно говорю?
Недертон знал, что сомнения такие были, хотя вроде бы остались в прошлом.
– Лев не обсуждает со мной семейные дела, – соврал он, – но в целом да. Антон, как старший, первый наследник, Радомир – следующий.
Радомир, средний из трех братьев, вполне бандитский персонаж, воображал себя искусствоведом.