Пассажиры

– Патрик, умоляю. Так продолжать нельзя. Твое поведение меня убивает. Я должна кому-то сказать…

Хлынувшие слезы, размыв тушь, побежали по щекам черными ручьями. Оставив газету на подушках, Патрик поднялся на ноги. Ласково положил ладони ей на плечи, словно ради увещевания.

– Сожалею, София, искренне сожалею, но продолжать в том же ключе – единственный путь. Если публике станет известно, что ты знала обо мне, но мы остались вместе, или что это наши деньги я употребил в обмен на родительское молчание, тогда твоя жизнь встанет с ног на голову так же быстро, как моя. И, клянусь тебе, один я на дно не пойду. Как ни больно мне будет, но я поведаю всем, кто имеет слух, какую роль сыграла ты.

Взор Софии застлала красная пелена. Отведя руку назад, она наотмашь изо всех сил влепила ему пощечину. Толчком одной руки Патрик отпихнул ее к стене, где София не удержалась на ногах и грудой съехала на пол. Потерев саднящую щеку, муж невозмутимо налил себе бренди из графина.

– Может, мне тебя соблазнить? – походя полюбопытствовал он. – Обычно это помогает затуманить твои глаза, подглядывающие сквозь пальцы…

– Зачем тебе губить меня? – умоляюще спросила София. – Что я тебе такого сделала?

– Ты лишила меня шанса стать отцом. Я знаю о твоей стерилизации. Твой врач звонил, чтобы осведомиться, как ты поправляешься, не зная о моем неведении и твоем обмане.

– Как могла я завести от тебя ребенка, зная, на что ты способен?

– Это могло бы изменить что-то внутри меня, но теперь-то нипочем не угадаешь, а?

София беспомощно смотрела, как Патрик, пожав плечами, направился из кабинета прочь небрежной походкой, на ходу потягивая из бокала…

…Вдруг громкий стук вернул ее к действительности: какой-то предмет, отскочивший от заднего стекла авто, заставил ее вздрогнуть. София обернулась к источнику звука в тот самый миг, когда второй предмет врезался в дверь.

– Господи! – вскрикнула она, а Оскар затявкал.

Настороженно поглядев за окно, София впервые увидела, что улицы запружены людьми, глядящими на ее автомобиль, медленно проезжающий мимо. Без слухового аппарата она не могла понять, что они кричат, но в их гневных жестах и искаженных лицах прочла глубокую ненависть к себе. Некоторые принялись швырять в ее автомобиль что под руку подвернется – камни, булыжники, комья земли. София загородилась рукой, когда впереди мужчина на мосту поднял шлакоблок, идеально подгадав момент, чтобы отпустить его. Завизжала, когда тот отскочил от ветрового стекла на капот, оставив на армированном стекле кольца трещины, напоминающие паутину.

– Пожалуйста, перестаньте! – умоляла она дрожащим голосом. – Прошу, простите. Умоляю, просто скажите, чтобы оставили меня в покое. Я знаю, что поступила дурно, я лишь хочу умереть с миром.

Она испустила очередной пронзительный вопль, на этот раз когда о ветровое стекло, боковые окна и двери, расплескав жидкость, разбились бутылки, заткнутые горящей ветошью. И в конце концов автомобиль с ускорением устремился прочь от толпы, будто пылающая комета.

Глава 46

На экранах следственной комнаты доминировали жуткие изображения полыхающего автомобиля Софии, волочащего за собой по улицам хвосты черного и серого дыма.

Дроны толкались в воздухе, состязаясь за возможность подобраться к машине Софии как можно ближе, чтобы сквозь окна запечатлеть ее ужас. В конце концов одному удалось поймать в кадр низверженную звезду, показав перепуганную женщину, заслоняющуюся от огня и укутавшую свою собаку в пальто. Хакер перекрыл трансляцию звука, что делало ее беззвучные вопли сугубо значимыми.

– Они поступают с ней просто варварски! – проговорила Либби, ужаснувшаяся поведению публики. – Они не лучше Хакера. В чем бы ее ни обвиняли, она по-прежнему семидесятивосьмилетняя женщина.

– Боюсь, ее возраст тут ни при чем, – отозвался Мэттью. – Она во власти менталитета толпы.