– Это из-за убитых девушек? Тина Эквели заказывала у меня колечко, носила не снимая. А нашли ее уже без него.
«Значит, он еще и коллекционер, – подумал Бастиан. – Забирает что-то на память».
– Как оно выглядело, это кольцо? – спросил он.
Моше с тяжелым вздохом сполз со стула и шагнул в неприметную дверку за своей спиной. Бастиан невольно задумался о том, покидает ли ювелир мастерскую. Может, так и живет тут, потому что ему трудно подниматься по лестнице?
Моше вернулся с маленьким белым листком, протянул Бастиану, и он увидел карандашный набросок. Кольцо действительно впечатляло – сотканное будто бы из золотой паутины, в центре которой хранился бриллиант, капля росы в логове паука. Оно заставляло смотреть на себя, притягивало взгляд снова и снова.
– Сам создал, – со сдержанной гордостью произнес Моше и уточнил: – Мой рисунок.
– Очень красиво, – похвалил Бастиан. – Спасибо, теперь я знаю, что искать.
Моше забрался на стул и опустил увеличительное стекло обратно на глаз, давая понять, что разговор закончен.
Выйдя из мастерской, Бастиан несколько минут стоял просто так, глядя по сторонам. Потом он опустил глаза на список и вдруг словно споткнулся о знакомое имя, увидев обрывок статьи:
«…следствие провел лично министр инквизиции Альвен Беренгет, который установил, что Эдвин Моро действительно покончил с собой, используя артефакт. Разорение и потеря чести лишили его рассудка».
Бастиану показалось, что солнечный день стал еще светлее. Отец! Он был в этом городе, он ходил по этим улицам – Бастиан вдруг понял, что улыбается той детской растерянной улыбкой, которая идет откуда-то из тех глубин души, где таится самое хорошее и доброе.
Отец здесь был. Это казалось Бастиану прикосновением к душе – ласковым, ободряющим. Это дало ему надежду.
Решив обязательно сходить в библиотеку и поподробнее изучить дело, которое отец вел в Инегене, Бастиан двинулся в сторону полицейского участка.
Когда Аделин вышла из больницы, убедив врачей, что поедет домой и будет послушно лежать в постели, то увидела, что возле полицейского участка медленно, но верно назревает скандал на самой верхушке инегенского общества.
Благородные господа все-таки переступили через упрямство и гордыню и привезли дочерей для установки маячков в ладони, но стоило первой впечатлительной барышне картинно упасть в обморок от боли, как отцы и матери принялись возмущаться, причем в тех выражениях, которые не во всяком кабаке услышишь. Хейм Геверин, отец покойной Магды, который привез к участку юную Альдин, разглагольствовал громче всех:
– Произвол! – услышала Аделин. – Полицейский произвол!
Из участка вышел офицер Бруни, вывел бледную, но решительную Золли. За ними показались господин Арно и Бастиан, и полицмейстер решил сразу же пойти в атаку.
– Тих-ха-а! – рыкнул он так, что некоторые благородные господа невольно присели. Клер Эвглен даже постучала пальцами по виску. Полицмейстер умел произвести нужное впечатление. – Прекратить базар! Немедля!
Убедившись, что его слушают, господин Арно продолжал уже спокойнее:
– Все маячки должны быть установлены! Это поможет нам отследить и спасти девушку, если убийства еще будут! Люди, это же ваши дети. Это для их спасения. Неужели вы этого не понимаете?