Геверин сжал губы в нитку.
– Вы уже не спасли одну мою дочь, – практически выплюнул он. Альдин испуганно сжала отцовскую руку; Геверин выглядел так, словно наконец-то нашел тех, кто виноват во всех его бедах, и теперь не собирался давать им спуску. – А теперь я должен дать вам изувечить вторую?
– Не изувечить. – Тон Бастиана был таким, что некоторые родители, которые хотели было отправляться с дочерями домой, передумали уезжать. – Золли, покажите ладонь, пожалуйста.
Золли продемонстрировала всем свою пухлую ладошку и звонко заявила:
– Уже совсем не больно! Это как прививка!
– Вот именно, – кивнул Бастиан и добавил, глядя над головой Геверина: – Если бы вы соблюдали карантин для девушек, было бы гораздо проще. В такие времена надо сидеть дома под охраной слуг, а они разгуливают, где хотят. И наш убийца ходит себе, как лиса в курятнике, выбирает добычу послаще.
Геверин вскинул голову. Аделин вспомнила, как отец говорил, будто бы тому, в общем-то, безразличны дети. Восемь дочерей, три сына, и это только законные. А вот то, что кто-то осмеливался диктовать ему, как поступать, задевало его очень глубоко.
– Я дворянин, – гордо произнес он. – И вы… – Он сделал паузу и посмотрел на Бастиана с таким презрением, словно тот был нищим из канавы, задумавшим учить его добродетелям. – Вы не засадите меня под замок, и никто не засадит. Я – свободный человек!
Аделин заметила, как остальные собравшиеся закивали, соглашаясь. Да, ни один дворянин и ни одна дворянка не запрут себя дома летом, когда светит солнце, в магазинах новые товары, а шкафы ломятся от платьев, которыми еще не вызвали разлитие желчи у соседей. Приказывать им может только лично ее величество, но королевы сейчас здесь не было. Бастиан перевел взгляд на Альдин, которая по-прежнему жалась к отцу, и сказал:
– И он заберет эту невинную овечку. Зачарует, она сама сядет в его экипаж, и он вывезет ее в свое логово. Потом надругается над ней. Всесторонне, как ему только захочется. Потом зарежет, как свинью, и выбросит тело. Подбросит на городскую площадь, чтобы горе и позор вашей семьи увидели все.
Юная Хасин, единственная дочь Али Эмина, торговца пряностями, который купил дворянский титул год назад, вздохнула и без чувств опустилась на руки родителя. Золли смотрела с торжеством и еще раз показала всем ладошку: вот, видали? Случись что, лиходея поймают, а меня вырвут из его грязных лап!
– Мерзавец! – прошипел Геверин. – Как ты смеешь такое говорить! Здесь девушки!
Бастиан побледнел, и шрамы на лице налились красным, сделав его похожим на маску уродливого демона с Дальнего Восхода.
– Пусть знают, что их отцы и матери готовы ими рискнуть, – холодно ответил он. – Лишь бы не была задета их дворянская гордость.
С этими словами он развернулся и быстрым широким шагом пошел в участок. Полицмейстер двинулся за ним, на прощанье одарив собравшихся выразительным взглядом, обещавшим неприятности. Альдин выпустила руку отца и воскликнула:
– Милорд! Подождите, милорд! – и бросилась в участок.
Али Эмин подхватил дочку на руки и побежал за девушкой, сокрушенно бормоча что-то на родном языке.
Аделин вздохнула с облегчением. Кажется, дело пошло на лад.
Прилетел Кусь, который с самого утра где-то носился, занимаясь своими делами, сел на плечо, застенчиво взял Аделин клювом за мочку уха. Аделин почесала его голову и сказала:
– Знал бы ты, Кусище, какие у меня сегодня были приключения.