Память, что зовется империей

– Да-да, – пробормотала она, – так как мне осталь ное-то расшифровывать…

Три Саргасс прыснула, и, когда Махит вскинула сердитый взгляд, подняла руку в извинении.

– Мне нравится смотреть, как ты работаешь, – сказала она. – Ты очень быстрая, даже когда сбиваешься. Ты можешь запомнить и настоящий шифр, один из наших, если выучишь модные стихи сезона…

– Легко, – сказала Махит, не умиротворенная. – Но у вас тоже не настоящие шифры, Три Саргасс. В смысле – не настоящая криптографическая защита. Их легко взломать с приличным ИИ или знанием ключа. Словаря или поэмы.

– Знаю, – сказала она. – Это и не защита, а искусство, и ты была бы в нем хороша.

Это почему-то задело. Махит пожала плечами и снова взглянула на последнее предложение того единственного абзаца, который могла понять.

Шифр || хранится/заточенный/запертый || (личное/наследственное) знание (внутри) || (принадлежащий)

И совершенно четкими буквами станционников: «Искандр-имаго».

Код к расшифровке остального сообщения – с тем самым секретом, ранее не раскрывавшимся непосвященному, – находится в базе данных Искандра, а не Махит. И Дарц Тарац полагал, что она имеет к ней доступ. (Должно быть, ему неизвестно о саботаже. Или он ожидал, что саботаж не удался, что они с Искандром уже достаточно слились, чтобы расшифровать текст, невзирая на повреждения в механизме.)

Но Искандр сбоил. Наполовину пропал – то ли из-за саботажа, то ли из-за собственного неврологического отторжения Махит. До него никак не достучаться. На любом известном ей языке не хватало ругательств, даже самых худших слов из «Стандарта» было мало. Как ей объяснить «я утратила свою вторую половину, а она мне нужна» этим двум тейкскалаанцам, которые совсем недавно втолковывали, почему считают Искандра аморальным? С чего тут вообще начать?

– Я в глубокой заднице, – сказала она беспомощно и просто дожидалась их реакции.

Дождалась: Двенадцать Азалия заволновался, словно не знал, что делать, если в слезы ударится еще и варварка, – а Три Саргасс избавилась от последних остатков своего несчастного выражения и вернулась к полной и абсолютной концентрации.

– Возможно, но если расскажешь почему, то вдруг мы тебя оттуда достанем, – сказала она, и Махит сразу же поняла, почему именно Три Саргасс, а не Двенадцать Азалии поручили должность культурного посредника. Есть способности для аналитика – хорошая наблюдательность, поиск информации, – а есть способности, говорившие о решительности, и Три Саргасс переполняли как первые, так и вторые.

Махит расправила плечи. Подобралась. Если она – и станция Лсел – хотят невредимыми пережить переход власти от Шесть Пути к преемнику, то ей понадобится вся помощь по доставанию из задницы, какую готова предложить Три Саргасс.

«Ну началось, Искандр. Вот я доверяю наши жизни людям из Тейкскалаана. А ты что почувствовал, когда на это пошел?»

Сейчас она говорит не со своим немым имаго-Искандром, осознала Махит. Она говорит с мертвецом, который бы услышал ее, только если бы она нашла доступ к его оттиску, что еще может обитать бесполезным призраком в имаго-аппарате.

– У меня в разуме должен быть Искандр Агавн или как минимум его версия; у меня есть точно такой же имаго-аппарат, – начала Махит, поднимая устройство Искандра большим и указательным пальцами. – Моя копия его воспоминаний – пятнадцатилетней давности. Точнее, была бы, будь он все еще со мной, а его нет, причем нет с тех пор, как я в первый же день увидела его тело. У него – или у меня – поломка.

– Это я и так поняла, Махит, – сказала Три Саргасс.

– Я – нет…

– Лепесток, ты же к нам присоединился только этим утром.