Память, что зовется империей

– Скоро вернусь, – сказала она.

– А вот она, кажется, готова для практического шпионажа, – сухо заметила Махит.

– Может, в сердце Травинка и консерватор, – сказал не без восхищения Двенадцать Азалия, – но она консерватор и в мысли, что министерство информации – это отряд для операций по внедрению и спасению, чем, собственно, оно и было до превращения в министерство.

Махит медленно сдвинулась с места. Даже чуть ли не дефилировала, чтобы стать заметнее. Высокая варварка в варварском одеянии. Вспомнила походку станционников – как у человека, не привыкшего к такой сильной гравитации, как на этой планете, несколько заторможенного, и почувствовала в успокаивающей боли в мышцах отголосок того, как привыкал к притяжению сам Искандр.

– А чем именно была Информация до того, как превратилась в министерство? – спросила она, не сводя глаз с серых чиновников Юстиции. На нее не смотрели. Они искали Двенадцать Азалию, который прятался в ее высокой тени. Она не важна. Не здесь. Не сейчас.

– Отделом разведки и аналитики у Шести Раскинутых Ладоней, – объяснил Двенадцать Азалия себе под нос. – Но то сотни лет назад. Теперь мы штатские. Служим императору, а не яотлекам. Это снижает число попыток узурпации…

Объявили об отбытии поезда на платформе 26 из Внутренней провинции до Тополиного Моста с остановками в Беллтауне-Один, Беллтауне-Четыре, Беллтауне-Шесть, Экономикуме и Тополином Мосте. Махит и Двенадцать Азалия стояли сбоку от входа на платформу. Асекрета прижался к стене, Махит встала перед ним, лицом к нему, прятала от глаз, как могла. Объявили об отправке через две минуты. Она чувствовала, как по ней скользят взгляды людей из Юстиции – услышала приближающиеся решительные шаги, рискнула бросить взгляд через плечо. Это была Три Саргасс, с видом совершенно обычной пассажирки, возвращающейся из университета к себе домой во внешнюю провинцию, – а заодно и несколько серых следователей Юстиции, надвигающихся с другой стороны.

Махит приняла решение мгновенно. Она сядет на этот поезд, она найдет подпольного нейрохирурга Двенадцать Азалии, она не смирится с недоступностью памяти и способностей предшественника, если с этим вообще что-то можно поделать. И пусть агенты Тумана знают, на какой поезд они садятся, но они ни за что не узнают, где они сойдут.

– Беги, – сказала она, – сейчас же, – и схватила Двенадцать Азалию за рукав, потащила через платформу к ожидающей гладкой капсуле черно-золотого пассажирского маглева. Оставалось верить, что Три Саргасс побежит за ней, – зараза, как заболело бедро, до сих пор не зажило…

Перед ними легко раздвинулась диафрагма поезда; задвинулась за спиной.

– Наверх, – сказала Махит, и Двенадцать Азалия последовал за ней на второй этаж. Спустя секунду она услышала первое объявление об отправке – «двери закрываются, пожалуйста, отойдите от края платформы», – и надеялась, что Три Саргасс успела, а агенты Юстиции – нет, и…

… и все еще пыталась отдышаться, когда капсула пришла в движение – грациозный беззвучный толчок, совершенно ненавязчивый, и по лестнице поднялась Три Саргасс.

– Они не успели, у них нет билетов, – сказала она. – Смотрите, они на платформе, – и, запыхавшись, упала на кресло. Махит посмотрела. Двое в сером стремительно уменьшались в размерах, пока маглев ускорялся прочь.

– Все это куда экстремальней, чем я ожидала, – сказала Махит, не зная, что еще сказать. Сейчас, когда все… не кончено, но на паузе, она остро осознала, как же ей больно. Не самая лучшая форма для экспериментальной операции.

– Я, Махит, так думаю про всю свою неделю с тех пор, как ты прилетела, – сказала Три Саргасс и отдала билет. Махит прочистила горло, стараясь не рассмеяться.

– Итак, – продолжала Три Саргасс жизнерадостно и решительно, – далеко едем? И есть ли у этого человека имя – или мы продолжаем сюжет про шпионов-любителей и будем ждать на углу с паролем?

– Она известна как Пять Портик, а едем мы в Беллтаун-Шесть, – сказал Двенадцать Азалия, и Три Саргасс прошипела сквозь зубы:

– Шесть, серьезно?

За окнами сияющей мешаниной стали, золота и проводов проносился Город. Махит смотрела на него и слушала их, не стараясь прислушиваться, – что-то вроде культурного погружения мимоходом, а это, как ей было известно по своей психотерапевтической подготовке на Лселе, среди ее самых сильных черт. Теряться – парить в новизне, впитывать, запоминать, когда требуется. Ей нужно было отдохнуть. Ей нужно было успокоиться, насколько возможно.

– Да, Беллтаун-Шесть – она икспланатль без лицензии, где ей еще, по-твоему, жить? В элитном районе? – сказал Двенадцать Азалия. Он как будто оправдывался.