Память, что зовется империей

Вопросы Пять Портик слегка отличались от тех, что Махит наслушалась от Двенадцать Азалии, Девятнадцать Тесло или даже самого императора, когда рассказывала им об имаго-аппаратах: те вопросы были уклончивыми, наводящими, намекающими на истинную цель, но не требовали раскрыть правду. Махит осознала, что Пять Портик все время приходится расспрашивать клиентов, кому не хочется раскрывать, зачем им нужна подпольная операция на мозге, и мысль, что она не первая пациентка Пять Портик, на удивление успокоила.

– Я сама не знаю, что вы увидите, когда меня разрежете, – начала она. – Повреждение может быть механическим и заметным. А может… и нет. Аппарат функционирует с перебоями, а при попытках получить к нему доступ я чувствую что-то вроде симптомов периферийной невропатии.

– На каком этапе извлечения и замены мне стоит прекратить операцию, посол? – Центр искусственного глаза Пять Портик, светящийся красным, расширился, наехал. Смотреть в него было – как заглядывать в раскаленное сердце лазера.

– Мы бы предпочли, чтобы посол осталась здоровой, – сказала Три Саргасс.

– Не сомневаюсь. Но я вскрываю не твой череп, асекрета, так что послушала бы саму посла.

Махит задумалась, с какими катастрофами готова смириться. Ни одна – треморы, слепота, каскадные припадки, смерть, – не казались особенно важными перед лицом того, что на ее станцию нацелился, раскрыв пасть, весь Тейкскалаан. Она еще никогда не чувствовала себя так – отсеченной от всего. Крошечная пылинка на этой огромной и многолюдной планете, готовая на эксперимент, который не одобрят даже маститые неврологи самого Лсела.

– Я бы хотела выжить, – сказала она. – Но только если сохраню большую часть умственных способностей.

За ее спиной запротестовал Двенадцать Азалия.

– Право, – сказал он, – на твоем месте, Махит, я все-таки был бы консервативнее – Пять Портик принимает это всерьез…

Пять Портик цокнула языком и задумчиво хмыкнула.

– Ценю доверие, – сказала она так сухо, что Махит не поняла, обижена она или довольна. – Живая и в своем уме. Ну хорошо. И как ты готова расплатиться за это приключение?

Махит в смятении поняла, что даже не думала о плате. У нее было жалованье – еще не полученное, и она питала некоторые сомнения, что вообще когда-нибудь получит единый транш, если тейкскалаанское правительство продолжит деградировать в том же духе – и был счет на кредитном чипе, который даже не считается нигде, кроме лселского банкомата. А она забралась в такую даль, с чего-то решив, что операция – это как ресторан во дворце: пройдет за счет чужой щедрости или политического союза. Как глупо. Она не подумала. Она вела себя как…

… а, пожалуй, как тейкскалаанская аристократка.

Да пошло оно все.

– Можете забирать аппарат, который извлечете, – сказала она. – И делайте с ним что пожелаете, только не передавайте сотрудникам министерства науки или самому императору.

– … Махит, – в шоке произнесла Три Саргасс.

Махит взглянула на нее и выставила подбородок, увидев, как все черты лица Три Саргасс рисовали разочарование и ощущение предательства. Неужели ей действительно было так важно, чтобы Махит уважала тейкскалаанские ценности, подчинялась укладу и принципам тейкскалаанской бюрократии и дворцовой культуры? А она теперь просто отдает то, что Искандр с таким трудом пытался продать. Да. Да, наверняка ей это было важно, и Махит жаль это понимать, но, увы (значит, все-таки не дружба, не удачно подвернувшийся союзник, а только корысть, и это ранило, но сейчас ничего не поделать), ни времени, ни сил объясняться или заглаживать разочарование нет.

Но Пять Портик сказала: «По рукам», – с таким видом, будто ее угощали вкусным десертом. Махит замутило.

– Технологическое пиратство у культуры, которая действительно практикует нейрохирургию, стоит больше одной экспедиции к тебе в голову, посол. Не желаешь чего-нибудь еще? Улучшить зрение? Исправить линию роста волос так, чтобы стать привлекательной даже для своих асекрет?

– В этом нет необходимости, – сказала Махит, стараясь не вздрогнуть. Стараясь ничего не выдать на лице. Совершенно тейкскалаанское, безмятежное выражение. Как учил Искандр. (Она его убивает? Своего имаго, вторую половину? Не эту ли цену она на самом деле платит: уничтожение того, кем должна была стать, хоть и заменит его им же самим?)