Пленники подземного тайника

22
18
20
22
24
26
28
30

Шариф вздрогнул: это та палочка, которой они царапали на земле буквы, расшифровывая письмо Файзуллы! Точно, она! Сухая веточка яблони! Шариф сам отломил ее и один конец заточил на камне. В прошлую ночь он бросил ее в воду…

Все стало ясно. Наводнение произошло потому, что ребята открыли камень, и вся вода пошла но этому каналу.

В голове Шарифа закружились тревожные мысли. Если эти люди заинтересуются причиной наводнения, они найдут ход, через который ребята задумали совершить побег…

— Простите, Василий Федорович, — сказал вдруг Махмут, указывая на ящик. — Это известь?

Зете удивленно взглянул на Махмута.

— Если это раствор извести, то он не выдержит. Если бы цемент…

Зете не ответил и недовольно передернул плечами.

Вскоре одну из турбин пустили в ход. Зажглись лампы дневного света. Проходя мимо ребят, которым было поручено убрать принесенную водой грязь, Зете остановился подле Махмута:

— Успокойся! Это не простая известь. Вот, посмотри-ка!

В раствор, приготовленный для закрытия щели, Зете посыпал серый порошок и велел перемешать.

Щель на стене забили камнями и аккуратно замазали раствором. Затем темный аппарат, принесенный по приказанию Зете, соединили с электрической сетью. От аппарата шли два кабеля, на концах которых имелись какие-то щетки с рукоятками. Этими щетками рабочий водил по замазанной щели. Под щетками заблестели синие искорки.

Через некоторое время Зете велел убрать аппарат и постучал по стене.

— Ну-ка, мальчики, посмотрите — теперь выдержит?

Раствор извести превратился в такой же твердый камень, как и вся стена.

— Видели? А ты говоришь, что нужен цемент. Вот мы таким же образом залатали ту брешь, через которую вы сюда попали… И так хорошо залатали, что если пройти мимо, не узнаешь, что там была брешь.

Зете улыбнулся, словно сообщил что-то приятное.

— А ты что такой бледный? — спросил он у Махмута. — Не болеешь?

— Голова болит, — вяло ответил Махмут.

Не придавая особого значения словам Махмута, Зете пошел, звеня ключами, к двери и прикрикнул:

— Чего плететесь?