Он вошёл, закрыл проход за собой и обогнул дом.
На крыльце дома сидела Джанин. Она отдыхала, подставляя лицо последним лучам солнца, которое опускалось за городскую стену. Копьё стояло рядом с ней.
– Доброй воды, ― сказала Джанин, увидев Харууна. ― Ты рано. Я хотела…
– Зайди в дом, ― приказал Харуун. Джанин непонимающе смотрела на него. Он подошёл к ней и поднял едва ли не силой, Джанин слабо вскрикнула, и они оба замерли, опасаясь, как бы не привлечь внимания. Но на грядках посередине улицы копалась Малика, неподалёку кормил кур Тейе, и никто из них ничего не заметил.
Харуун втолкнул Джанин в дом, плотно закрыл за собой дверь.
Они так и стояли у закрытой двери, глядя друг на друга. Джанин тяжело дышала.
– Зачем? ― спросил Харуун.
Джанин не было смысла отпираться, по его виду и так было понятно, что он всё знает. Но она всё же начала.
– Что ― зачем? ― спросила она.
– Зачем ты убила Туркаса?
Лицо Джанин исказилось в гневе. Она была напугана, но гнев оказался сильнее.
– А ты бы его не убил?! ― сдавленно проговорила она.
– Нет, ― ответил Харуун спокойно. ― Или убил бы, но иначе. А ты дождалась, пока все пойдут смотреть на учеников, пошла в больницу дворами, дала Туркасу яд… В том состоянии он принял бы что угодно от кого угодно. А ты была его женой.
– Замолчи! ― прошипела Джанин. ― Я отреклась от него, и я ему не жена! Я его знать не знаю!
– А вот это, ― Харуун показал на её живот, ― всё равно останется с тобой. Или это не его ребёнок?
– Чего ты хочешь? ― спросила она, готовая защищаться. Сейчас страх, который она сдерживала весь день, побеждал, и из грозной начальницы стражи она на глазах превращалась в растрёпанную напуганную женщину.
– Не бойся, ― сказал Харуун. ― Твою вину доказать нельзя. Если только сама не решишь признаться. Я задам тебе другой вопрос: это твоя собственная воля побудила тебя убить его и скрыть следы преступления?
Джанин посмотрела на него непонимающе.
– Конечно, моя. Чья же ещё? Или ты хочешь сказать, что мне кто-то велел это сделать? Кто же?
– Откуда я знаю? Трейвендес? Прим? Боги?