– Это я! ― ответил ему шёпот из-за двери, и он открыл.
Леа проскользнула в комнату, сняла с головы шарф-обмотку и огляделась. В одной руке она несла его выстиранную рубашку, в другой ― какой-то узелок.
– У тебя опять ничего нет? ― осуждающе спросила она. ― Почему я должна обо всём заботиться?
Она протянула узелок Харууну.
– Перекуси, ― сказала она, ― тут хлеб, яйцо и остатки подливки.
Харуун развернул узелок. В нём лежали два куска хлеба, между которыми была намазана подливка и раскрошено яйцо, сваренное вкрутую.
– Я без тебя есть не стану, ― воспротивился он. ― Бери кусок. И больше не носи мне последнее.
Они поели, разделив скудный ужин и запив его процеженной и вскипячённой водой.
– Как думаешь, ― сказала Леа, ― вправду ли нефильтрованную воду можно пить и не умереть?
– Попробуй, ― фыркнул Харуун и задумался. ― Если Туркас пил воду и выжил, может, так можно.
– Недолгое время, ― заметила Леа. ― Лучше не рисковать.
– Но о послаблении ты всё же думала?
– Любое изменение в законах должно быть тщательно взвешено и вынесено на голосование, ― твёрдо сказала Леа.
– Я с тобой согласен. Что думаешь по поводу предложения Трейвендеса?
Леа изменилась в лице и медленно опустила руку с недоеденным куском хлеба.
– Я не знаю, ― сказала она. ― Наше хозяйство выдержит прибавление как минимум десяти человек. По расчётам, лишних сейчас будет четверо, но ты знаешь, что зимой точно кто-то умрёт, а поэтому убивать ребёнка…
– Леа, это нарушение законов, ― напомнил Харуун. ― Не за это ли мы бьёмся? Чтобы закон соблюдали и чтобы он был един для всех. Мне предлагают сделать исключение, ― без перехода сообщил он.
– Исключение? Какого рода?
– Мне предлагают жениться и завести наследника. Как можно скорее.
– Прим? Я говорила тебе! Утром я то же самое тебе говорила!