Овердрайв

   — Что?..

   — Адрес точный. В полвосьмого, верно? Через сорок минут. Я на Третьей Авеню, это недалеко.

   — Да, но…

   — Встретимся чуть раньше. Кофе выпьем.

   — Ты что, включался? Что с тобой, Кельвин?

   — Нет, ни разу. Все нормально, поверь.

   Отбиваю вызов и выбрасываю телефон в окно. Мысль о том, что он может упасть кому‑то на голову, вызывает приятный импульс сладострастия.

   Поправляю галстук, приглаживаю волосы. Надеваю шляпу.

   Я иду по городу к Хоббсу, сверху донизу покрытый кровью. Люди в ужасе разбегаются, — остановить меня героев не находится. Будет тебе шоу, Хоббс. Будет тебе представление. Рейтинг на телевидении взлетит до небес.

   Я истерически хохочу. В голове моей громко играет джаз.

   За мной в шеренгу по двое, взявшись за руки, понуро идут серые мальчики.

Штерн В. Продавцы саттвы

  12.10, 11:31

  До вокзала Хуа Лам Пхонг оставалось несколько минут. Обшарпанный вагон забит людьми в марлевых масках — несчастные надеются, что пандемия их пощадит. Как бы самому не подцепить заразу! Если бы не чертов фанатик, взорвавший себя (а попутно еще пару тысяч человек) портативным ядерным зарядом в Суварнабхуми на той неделе, не пришлось бы толкаться в этом допотопном вагоне. Старая железная дорога — кто бы мог подумать!

  Сквозь грязное стекло уже пробивались огни города. Я не раз слышал поговорку: "Бангкок никогда не меняется". Но это не совсем так. Очертания Хрустального Бангкока, причудливым соцветием, футуристической конструкцией из стекла и металла застывшего на расстоянии четырехсот метров над землей, действительно, не менялись — один–два новых шпиля, для которых удалось выкроить место на платформах, не в счет. Ведь число лепестков Лотоса всегда остается неизменным.

  Зато Старый Бангкок, словно раковая опухоль, стремительно разрастался в ширину, захватывая побережье Сиамского залива, словно жуткими метастазами, своими ульями–многогранниками… И, пресытившись совершенством Хрустального Бангкока, его строгой, продуманной красотой и изысканной игрой света на гранях Лотоса, туристы рано ли поздно сходили в эти круги Нараки — царство старых неоновых реклам, едкого сернистого смога и ядовитого дождя.

  Здесь развернулся самый большой рынок на территории Новой Азии, где продавалось все, что угодно: от дешевых копий самых последних имплантов и легальных наркотиков до оружия или рабов любого пола, какой только придет тебе в голову, хочешь — на ночь, хочешь — на все 14 дней предоставленного Корпорацией отпуска. Главное, не забыть уточнить, какое количество металла и пластика на массу тела ты считаешь приемлемым. А то дождешься — впарят механическую игрушку, у которой от человека разве что фаланга мизинца!

  А еще тут жила она. Женщина, которая перевернула мою жизнь. А затем ушла — чтобы через два года написать мне: "Приезжай в наш отель, срочно".

  Резкий толчок выдернул меня из воспоминаний — поезд прибыл на вокзал. Я запахнул плащ, надел респиратор и вышел навстречу тропическому дождю.

***