Драконовы кончары (Smocze koncerze)

- Отпусти меня, черт подери! – рывком она вырвалась из захвата. – Свиньи! И кто это говорит?! Вы же сами заставили Дороту сотрудничать, угрожая смертью ее брату. А кроме того, никто меня и не заставлял, все это я делаю по своей воле. Тем самым я оказываю услугу повелителю, подданной которого являюсь.

- Это что же такое? Христианка, оказывающая услуги басурманам, - пан Михал недоверчиво покачал головой. – И вот что мне с тобой делать, а? Конечно, мне бы следовало на месте свернуть тебе шею, вот только что бы это изменило? Ты же наверняка не действуешь сама Все, я уже знаю, кто тебя перетянул на свою сторону и заставил служить язычникам. Это та чертова потурчанка. Пошли!

Снова он схватил Йитку, но на сей раз за воротник возле шеи, и толкнул к двери. Девушка шла послушно, с опущенной головой. Она старалась казаться примирившейся с поражением. Но когда они встали на верхней ступени лестницы, не поворачиваясь, чешка пнула рыцаря пяткой в голень, после чего вырвалась и прыгнула вниз. Во всяком случае – попыталась. Пан Михал схватил ее за пояс, не успела Йитка скакнуть, удерживая одной рукой, причем, без какого-либо усилия. Попытка бегства закончилась для девицы исключительно болью в пятке, оказалось, что кости у пана Михала, похоже, из железа сделаны.

Панцирный выволок Йитку из дворца и, не обращая внимания на изумленных стражников, повел ее к застройкам на тылах, предназначенным для слуг и не очень важных гостей. Не колеблясь ни секунды, он направил шаги в помещение, из окон которого сочился свет свечей. Без стука, поляк дернул за ручку и пинком распахнул двери. Йитку он толкнул в средину, так что та приземлилась на колени у ног Дороты, схватившейся из-за стола.

Аль-хакима нацелила в наглеца пистолет. Пан Михал, переступив порог, остановился и начал оглядываться по помещению. Помимо стола и сундука для одежды здесь находился большой стол, заваленный бумагами и освещенный не менее чем десятком свечей, торчащих в подсвечниках или приклеенных прямиком к столешнице. Напротив места, занятого Доротой, сидел Талаз Тайяр, все так же с пером в руке. Он не прекратил набрасывать какой-то сложный план, глянул лишь на пана Михала и дружелюбно ему усмехнулся.

- Успокойтесь и присядьте, - миролюбивым тоном предложил он.

- Я ожидаю объяснений! – рявкнул ротмистр. – Эта малая проститутка соблазнила Якуба только лишь для того, чтобы иметь доступ в кабинет Гнинского. Вы занимаетесь шпионажем в пользу османской империи!

- Не все, а только вот они, - спокойно заметил Талаз. – Меня удивляет твое возмущение, ротмистр. Ведь это же вполне естественно, что султан с поляками отправил шпионов. А чтобы ты сам сделал на его месте? Одно дело, победить нового врага, а другое – не спускать с глаз старых. Ты думаешь, Гнинский этого не знает? Лично я подозреваю, что оставляемые им сверху бумаги, приготовлены специально для шпионов. Сразу видно, что ты, мил"с"дарь, солдат, а не политик. Так что нечего горячиться, поверь мне. Садись-ка лучше, сударь, и объясним кое-чего один другому.

Он указал пришедшему стул, Дорота же опустила пистолет и помогла Йитке подняться с пола. Пан Михал присел к столу, хотя и на расстоянии, обеспечивающем свободу движений, положив левую руку на рукоять сабли. Талаз налил ему вина из глиняной бутыли.

- Молдавское, сладкое и питательное, - разохочивал он, но Пиотровский даже не взял в руки кружку. – Слушай, мил"с"дарь, дело такое, что Порта прекрасно понимает: все ее враги будут пытаться воспользоваться ослаблением империи. Понятное дело, поляки будут убалтывать кого удастся, чтобы под предлогом предоставления помощи устроить нашествие на Турцию и окончательно ее уничтожить. Если империя потеряет армию, можно будет освободить Балканы и Грецию из-под турецкого ярма и на долгие годы закрепить положение Речи Посполитой на южных рубежах. Это разрешило бы множество проблем. Можно сказать, что нашествие чужаков для них всех – это словно подарок с небес. До них пока что не доходит, что чужие не ограничатся захватом одного Стамбула, что они превратят всю планету в преисподнюю. Только все это очень скоро поменяется. Пока же что Мультиличность готовит техническую базу, вводит своих подданных в реальность, даже не начиная наступления по-настоящему. Одинокие летающие машины, которые видны на небе и которые исчезают в горах или где-то за морем, это только инженерные патрули, ищущие ценные полезные ископаемые, радиоактивные металлы и редкоземельные элементы – нечто такое, чего человечество еще не знает и не умеет использовать. Только лишь после их нахождения Мультиличность начнет расширять сферы влияния, занимать очередные территории, чтобы добыть для себя рабов, в одинаковой степени: и как строительный материал для биомашин, и как рабочую силу. Когда она сделает очередной серьезный ход, ее солдаты нападут на очередные крупные города, чтобы сделать с ними то же самое, что и со Стамбулом. Боюсь, что только лишь тогда великие мира сего проснутся и поймут, что им следует объединить силы для борьбы с общим врагом…

- И что тут общего со шпионажем за Гнинским? – фыркнул пан Михал.

- Когда человечество протрет глаза, будет уже поздно, к сожалению, этого никак не изменить, - сообщил Талаз. – Так что до меня дошло, вместо перемирия необходимо вызвать глобальный конфликт. Единственным шансом остановить чужаков станет одна всеобщая битва, которая позволит мне приблизиться к Мультиличности. Чтобы ее осуществить, понадобятся громадные армии, которые соберутся под Стамбулом. Склонить христианских повелителей к поддержке исламской Турции не удастся, так что будет лучше всего спровоцировать их на то, чтобы они сами напали на нее или же прибыли с изменной "помощью". Когда командующие прибывших войск увидят то, что натворила Мультиличность, и на собственной шкуре поймут, что означает контакт с чужой цивилизацией, они наверняка придут к выводу, что, все-таки, необходимо встать не против, но вместе с Турцией для борьбы с врагом. Они только лишь должны будут прибыть со своими войсками…

- И в этом заключается наша работа, - вмешалась аль-хакима, указывая на бумаги. - Ибрагим Паша, мой большой приятель и опекун, попросил, чтобы я шпионила для него за поляками. И правильно, я делаю это, но еще и затем, чтобы мы сохранили контроль над грядущим конфликтом. Нам уже известно, что Гнинский попытается спровоцировать мятеж бояр в Яссах против господаря-марионетке. Поляки хотят возвратить на молдавско-валашский трон Георгия Дуку. Одновременно они пытаются договориться с князем Семиградья, чтобы, изображая идущий на помощь поход, он поддержал их в войне с Турцией. Помимо того, Гнинский установил контакты с Габсбургами, он же пробует склонить к союзу и татар. Одним словом, поляки готовят крупную операцию против Порты. Изображая помощь, они вторгнутся вглубь империи в количестве множества армий. И как раз это нам и нужно.

- Все равно, мне до сих пор непонятно, зачем шпионить за Гнинским, раз он знает, что за ним шпионят. Ведь он оставляет вам липовые письма…

Пан Михал вздохнул, после чего взял кружку и сделал приличных размеров глоток.

Талаз вставил перо в чернильницу и потянулся со вздохом.

- В качестве султанского лалы многие годы я был одним из важнейших офицеров имперской разведки, а в качестве демиурга – одним из наиболее выдающихся стратегов во всей группировке галактик, - сказал он. – Поверь мне, воин, накопление и обращение информации – это сложная операция. Информация, она словно оружие, которым можно и самому пораниться. Но мне известно, как следует ею тщательно орудовать, чтобы добиться своего. Гнинский понимает, что за ним следят, но он обязан вести игру дальше, турки же обязаны следить за ним, чтобы удвоить свои войска, готовясь встретить угрозу с севера. Ведь они тоже еще не проснулись, и им кажется будто бы с Мультиличностью справятся сами. Большая часть их командиров не видели ад, который чужие устроили в Стамбуле, они не представляют себе масштаба угрозы и размаха противника. На этом столе находятся эскизы сложного плана, который должен привести к тому, чтобы у врат Стамбула собрались громадные армии. Пойми, это единственный шанс для того, чтобы этот мир остался в живых. Я должнен вызвать громаднейший конфликт, или же вы все станете частью биологических машин или невольниками, пашущими гораздо страшнее, чем рабы на галерах.

Пан Михал выпил вино и отставил кружку. Дорота, не говоря ни слова, вновь налила ему, ротмистр в знак благодарности кивнул ей.

- То есть, в этой комнате имеется единственная надежда на спасение для всего мира? – спросил панцирный, поглядывая то на Талаза, то на Дороту. – Обабившийся танцор, одержимый демоном из иного мира, и обасурманенная торговка невольниками? Это в ваших руках единственное спасение?

Дорота грозно нахмурила брови.