Циклическая ошибка,

— Аня. Очень приятно. — Она пожала крепкую ладошку, мимоходом отметив, что та в мозолях. Девушка то ли стреляла, то ли фехтовала — черти знали, что умеют вот такие вот дочери суровой Сибири, падчерицы Российской Федерации по совместительству. Наверное, все-таки стреляла. У всех «партизан» при себе было оружие. Они не то чтобы ходили как один с автоматами наперевес, но уж пистолеты точно имелись у каждого.

— Кури. Потом провожу в тепло, поспишь. Граф завтра должен вернуться с ребятами, ему и передашь. Палатку видишь? Да не ту, рядом. Вот, тебе туда. И куда не надо — не шляйся, здесь тебе не проспект. Если хочешь перекусить, посмотри около кухни, там должно было что-то остаться с обеда. К ужину тебя позовут, не боись. Удобства вон в той пластиковой будке. За периметр не выходи.

— Периметр?

Глафира кивком головы указала на снег. Приглядевшись, Аня заметила шагах в десяти от себя тонкую фиолетовую полоску, выглядящую на фоне остального пейзажа довольно нереалистично. Ее как будто нарисовали очень гладкой краской, и не на самом снегу, а в нескольких миллиметрах над его поверхностью.

— Вообще, это скорее купол, — пояснила Глафира. — Накрывает круг радиусом пятнадцать метров. Можно и больше, но есть шанс, что программа накосячит с отражением деревьев. Надо думать, китайцы, увидев одно и то же дерево, под разным углом склоненное к центру купола, сильно удивятся.

— А если на поляне?

— А китайцы не идиоты, поляны в первую очередь шманают. Но мы тут на месте, сама понимаешь, долго не сидим. Сейчас дождемся Графа — и ноги делаем. Эй, да тебя шатает. Иди поспи, с ног же валишься. Все равно пока парни не вернутся, ничего интересного тут происходить не будет. Если только ты не хочешь послушать, как Василь тут медведя валил, — девушка подмигнула парню в шапке. Тот неожиданно покраснел и демонстративно отвернулся.

— Нормальный был медведь, — буркнул он.

— Ага, конечно. И бирка «100 % полиэстер» на китайском и английском за ухом у него с рождения росла, — хмыкнула Глафира. — Храбрый воин Загорья, Герой ножа и e-Buy-я.

Дослушивать шутливую перепалку Аня не стала. Через пять минут она уже крепко спала, практически свернувшись клубком вокруг теплопушки. Даже ее мерное жужжание не мешало.

Ознакомиться с бытом и нравами «партизан» труда не составило. То ли Аню хорошо отрекомендовал Михалыч, то ли что, но проблем взаимопонимания не возникло, и никто чужачку не шпынял. Напротив, кормили макаронами с тушенкой, расспрашивали про житье-бытье в далекой столице и по очереди таскали «покурить», так что на второй день Аня жестоко раскаялась, что призналась в своей вредной привычке. А уж когда выяснилось, что она компьютерщик, то есть «специалист по штуковинам» и, непременно, «хакер» — в сознании ребят эти понятия были полными синонимами — дело пошло совсем хорошо. Аня переустановила парочку древних и одну новую операционную систему, почистила три ноутбука и совершила «магический обряд», заставивший винтажную стратегию «Герои Меча и Магии — 7» воскреснуть.

За этими не то чтобы полезными, но приятными занятиями прошло два дня. Профессиональным шпионом Аня не была, но от нее никто ничего особенно и не скрывал: в группе было семнадцать человек, состав периодически менялся — ребята ездили «на отдых» в «Загорье», как звали оставшуюся вне арендного соглашения часть России, их заменяли сваты-братья оттуда. Кто-то трудился здесь «вахтовым методом», по полгода, кто-то, например, сам Граф, получивший свою кличку, как нетрудно догадаться, за имя Влад и интересную бледность, жил постоянно. Политическая программа, она же основная идея и духовная скрепа общества, была проста: «Наши деды тут жили, и мы тут жить будем, по своему закону и разумению».

В общем, оставалось бы поаплодировать стоя такой самоотверженной любви к Родине, если бы не одно «но»: по оговоркам ребят нетрудно было догадаться, что, помимо защиты исконных национальных интересов, они еще приторговывают контрабандой, сотрудничают с «Зеленой планетой» — организацией, которую не считали террористической только безнадежные романтики вроде Ника — и промышляют переброской мигрантов из Поднебесной в европейскую часть России. Но, в первую очередь, конечно, следят за тем, чтобы китайцы не нарушали условий соглашения по недрам совсем уж беспардонно. И леса не вырубали совершенно уж в наглую. Поскольку культурного диалога с агрессором никто вести особенно не собирался, выражалось это в том, что на заводах, лесопилках и шахтах периодически приключались диверсии. А местных «китайских стахановцев», перевыполнявших план по вырубке сосен с целью «дать Родине дровишек», периодически находили повешенными на тех самых соснах.

Палка эта была, конечно, о двух концах. С одной стороны, чем сильнее «шалили» партизаны, тем агрессивнее действовали китайцы. С другой же, последним довольно быстро надоело терять под завалами дорогих и технически сложных роботов-шахтеров, поэтому их место, как в старые времена, заняли суровые ребята в касках. Которые, конечно, работали не в пример медленнее. Ну а «суровые китайские лесорубы» старались не перенапрягаться и план по вырубке леса не перевыполнять, от греха да петли подальше.

Собственно, большая часть производств была сосредоточена на Среднем Урале, а сюда, на север, группу Графа послал некий «центр» — вот о нем ничего сверх того, что он «центр», Аня так и не услышала — провести рейд, потому как в нескольких близлежащих озерах уровень биологической активности оказался превышен в несколько раз. А это уже пахло серьезным нарушением арендного договора: никаких испытаний сложной фармацевтики — говоря простым языком, биологического оружия — проводить в Сибири было не положено.

«Зеленая планета», конечно, тоже была невероятно озабочена то ли мутировавшими, то ли передохшими — Глафиру, рассказывающую Ане эту историю, лишние подробности не волновали — рыбами и птицами, так что оказала посильную поддержку экспедиции, обеспечив их снимками с китайского спутника, неведомо как попавшими «зеленым» в руки.

— И что там оказалось? — поинтересовалась Аня. Не то чтобы это ее вправду так уж волновало. (За два дня среди партизан она поняла, что жизнь их на свой манер прекрасна, эдакая «вольница», но Аня бы так не смогла. Ни инфонета, ни турниров в онлайне, ни капсул «дополненной реальности», да и не от елки же Гришу было заряжать, в самом деле. К тому же, по словам Глафиры, случалось всякое. И беспилотники, бывало, бомбили, и от погонь приходилось удирать, и с местными «чистильщиками» перестреливаться, а иногда — к, счастью, редко — и товарищей хоронить. Конечно, неплохо было вот так месяцок погонять на снегоходах, подышать чистым воздухом да поделать вид, что служишь «великому делу», но для этого, определенно, следовало здесь родиться. Ну, или хотя бы попасть сюда юным и наивным. Городской цинизм, помноженный на минимальные знания политики и экономики, мешал воспринимать серьезные игры взрослых людей с автоматами совсем уж серьезно. Хотя ребята здесь, без сомнения, собрались очень неплохие).

Глафира, как ни удивительно, Сигизмундовна, дочка староверов, получившая в наследство от родителей такое вот старомодное имечко, вообще была не девушка, а чудо. Что-то среднее между Лесей и Лаурой, с добавлением Гриши. И красивая, и рассудительная, да еще и стреляла отлично, если верить рассказам ребят. Она была кем-то вроде снайпера бригады и в тайге чувствовала себя как дома. Сама она себя, разумеется, не хвалила, но комплементы принимала с улыбкой римской богини. Ну и за словом в карман никогда не лезла. Доставалось обычно Василю, который, к удивлению Ани, оказался не ее воздыхателем, а двоюродным братом, и прославился тем, что первый раз заявился в лагерь партизан со шкурой «собственноручно убитого в тайге медведя». Все бы ничего, но мишка почему-то отрастил себе шерсть из искусственного волокна и забыл срезать бирку с указанием состава и рекомендациями по химчистке. Лет с тех пор прошло немало, Василь завалил натурального медведя, пошил из него натуральную шапку, но от лавров «героя ножа и e-Buy-я» так и не отделался.

— Что оказалось… Хм, да вот заводик, как ни странно. Леший разберет, зачем его в такую глушь затащили, видать, причины были.

— Наркотики?