Дед ухмыльнулся:
— Ага, девонька. И китайцев с автоматами тут тоже быть не должно. Или ты что, правда считаешь, что мы тут с белками четверть века воюем?
— Со злыми пингвинами, — невпопад ответила Аня, глотнув из протянутой Михалычем фляги. В глазах защипало, она едва не закашлялась, но сдержалась. Зажевала снегом. Вздохнула. — Вот вечно так.
— Ты о чем, девонька?
— Ничего не случилось — шумиха. Почти изобрели лекарство от СПИДА. Практически заглянули в черную дыру. Едва-едва предотвратили продовольственный кризис. А что-то случилось — и нам ничего не сказали…
Дед хмыкнул:
— И что, ты б автомат взяла и воевать поехала?
Аня промолчала. Врать не хотелось, а честный ответ Михалычу бы не понравился. Он и ей-то не нравился.
— Вот то-то, — непонятно к чему хмыкнул в бороду проводник. — Все, поехали. Бог даст, часа через три на точке будем.
Не будь с ней Михалыча, «точку» бы Аня не нашла никогда, даже если бы каким-то чудом лисы лично притащили ее на лапках к самому ее «порогу». При слове партизаны Ане, как среднестатистической москвичке, представлялись эдакие ребятки в ватниках и валенках, вроде Михалыча, сидящие в глухих лесах у костров и помешивающие в котелке похлебку из только что самолично придушенного в схватке медведя. Но увиденное располагало к осторожному оптимизму: у «партизан» была неплохая маскировка, что от электроники, что от невооруженных любопытных глаз. Она впервые в жизни видела голографическую защиту: идешь себе по лесу, идешь — ба-бах! — переступаешь невидимую границу периметра. И вдруг часть его рассыпается на пиксели, и на месте уходящих в бескрайнюю даль елок возникают веселые ребятки с автоматами. И стволы этих автоматов смотрят прямехонько на гостей. Ребятки, кстати, тоже не были похожи на партизан из старых фильмов про «забытую Великую войну». Во вполне себе современных термокомбезах, разгрузках, вишках, даже с уникомами. Цивилизация, одним словом. Большинство, правда, молодые совсем, почти никого старше Ани.
Внутри периметра стояло два крупных вездехода на воздушной подушке. На крыше одного располагалась странная конструкция из каких-то катушек, антенн и прочих непонятных штуковин, выглядящих солидно и даже в какой-то мере устрашающе. Там же приютились пять снегоходов маскировочной расцветки «зимний лес», три больших армейских палатки и полевая кухня. Запаха от нее не было вовсе. Как Аня позже узнала, на полевой кухне стоял некий «девайс», собранный местными умельцами, который практически полностью фильтровал запахи, так что мифическим «сучьим китайским собачкам» Михалыча явно не суждено было найти лагерь по аромату каши с тушенкой. В общем, лагерь был хоть и компактный, но вполне себе современный. Никаких шалашей и землянок.
Ане мучительно захотелось курить. Делать это в пути Михалыч запретил категорически, ссылаясь на все тех же «сучьих китайских собачек», приученных унюхивать дым и посторонние запахи на каких-то совершенно убойных дистанциях. Породы такой она не знала, но ослушаться не рискнула. А здесь двое — молодой парень и девица с очень темными, почти как у Лауры, глазами, чем-то похожая на куничку — дымили электронными сигаретами чуть ли не в паре метров от нее. Аня сглотнула слюну и отвернулась. Михалыч, стоя на пару шагов впереди, что-то объяснял высокому субъекту в медвежьей шапке — хоть что-то из «партизанской романтики» прорвалось в этот хорошо обустроенный и скрытый лагерь. Самый что ни на есть современный. Провалиться Ане на этом месте, если чудеса науки, находящиеся здесь, не спонсировали с той стороны гор.
— Ну, курьер, не боись, — окликнул ее высокий. — Иди сюда. Скоро Граф вернется, чайку пока попей с ребятами, отоспись…
— Покурить бы, — жалобно начала Аня, неожиданно ощутившая, что чисто физически она на последнем издыхании. Морально, впрочем, тоже. Пока они гнали по тайге, рискуя нарваться на китайский патруль или беспилотник, держаться было как-то проще. А тут — в условной безопасности — Аню буквально смаривало, еле на ногах стояла.
Парень в медвежьей шапке — на вид ему было лет двадцать, а глаза горели ну совсем по-молодому, как у старшеклассника — беззлобно усмехнулся:
— Сразу видать столичную птичку. Курить, девочка, здоровью вредить.
— Да она там росомаху приголубить пыталась, — ввернул дед. — Так что, Василь, пущай курит.
— Только электронные, — уже более строго предупредил Василий. — Глафира! Поделись с гостьей.
Девушка-куничка приблизилась к Ане, и та ощутила острый приступ зависти. Она много раз слышала определения в духе «плавные жесты», «кошачья грация», «легкая походка», но вот своими глазами такое, пожалуй, видела впервые. Нет, Глафира, как и все прочие смертные, ходила по земле, чуток проваливалась в снег, но двигалась действительно на удивление легко, даже в тяжелом на вид комбинезоне. Стащила перчатку, протянула руку:
— Глафира. Будем знакомы, — у нее был некий трудноуловимый говорок, довольно милый.
ebooksa