Циклическая ошибка,

— Девонька, может, тебе тулуп выдать? Сядут аккумуляторы — от елки что ли подзаряжаться будешь? Всего пятьдесят юаней все удовольствие, — добавил он прежде, чем Аня успела что-то ответить. — Тепло как у печки. Ну может овчиной пованивает, ну так ты ж не женихаться едешь…

Сказочный дед Мороз тоже пропал. Остался ушлый дедок, который был не прочь нагреть «туристку». Вроде бы ничего хорошего в этой новости не было, но Ане неожиданно полегчало. Во всяком случае, она выпала из сказки и снова очутилась в реальном мире. Там было не то чтобы лучше, но спокойнее и привычнее: каждый сам за себя и сам по себе.

— Нет, я, пожалуй, в комбинезоне, спасибо.

— Нет. Ну в таком виде я с тобой не поеду, ты ж на снегу как на ладони. Маскировку выдам. Всего за…

— У меня своя. — Аня раскрыла рюкзак и показала зимний камуфляж.

Дед вертел его в руках так и эдак, едва на зуб не попробовал, а потом неожиданно хмыкнул:

— Занятно. А они говорили, что социолога пришлют. Еду какую с собой взяла?

— Сухари и вяленое мясо, шоколад. И спички вместо зажигалки. Нож тоже есть.

Михалыч присвистнул:

— Надо же. Ну, девонька, глядишь и доедем. Посылочку-то покажешь?

Аня прищурилась:

— На электронном замке посылочка. Взрывается при введении неверного кода. Убить, конечно, не убьет, но руки назад пришивать придется. И я не социолог, я программист.

— Да росомахе как-то, думаю, без разницы. Она диплома обычно не спрошает. Не дрейфь, девочка, я так, интересуюсь. Надо ж мне понимать, дура ты или нет. Вроде нет, и это хорошо. А то прошлого курьера, пока закопали, семь потов сошло, земля-то стылая. Еще летом дело было…

Проследив, как Аня справляется с вождением снегохода, Михалыч строго-настрого запретил ей разгоняться быстрее тридцати километров в час, мотивируя это тем, что перед неумехами дорогу часто перебегают елки. Елок вроде пока не бегало, но от такого обилия снежной белизны, пусть и подсвеченной сиреневым заботливыми «вишками», чтобы глаза не резало, все равно было не по себе. И еще от тишины. Когда они останавливали снегоходы, чтобы наскоро выпить несколько глотков обжигающего чая и сжевать энергетический батончик, безмолвие повисало такое, что Ане, как городскому жителю, почти делалось дурно. Пожалуй, на ее памяти такая тишина была только в палате реанимации, так что ассоциации возникали далеко не самые приятные. Следы зверья попадались — правда, не злобных диких пингвинов, а скорее зайцев, лисиц и еще чего-то непонятного — но ничего живого, кроме них двоих, Аня по пути так и не увидела.

Горы приближались медленно, и еще медленнее они поднимались к низкому серому небу, лениво роняющему редкие снежинки. Аню успокаивало только то, что рядом с Альпами Уральский хребет, по большому счету, можно было считать холмами — редкий пик возносился выше полутора километров, а это были уж совсем несерьезные высоты. Правда, в отличие от «облагороженных» Альп, здесь и на пологом склоне было, где шею сломать. То яма, то камень под снегом, то валуны какие-то подозрительные, ехать мимо которых ну совсем не хотелось.

Аня держалась за Михалычем след в след, прекрасно отдавая себе отчет, что самодеятельность может закончиться неприятной для старика процедурой, включающей мерзлую землю и лопату. Конечно, до его изящества при объезде препятствий Ане было ой как далеко. Она несколько раз застревала в снегу, а однажды даже слетела со снегохода при неудачно попытке совершить поворот.

Михалыч, в те редкие моменты, когда снимал с лица шарф, только бурчал по покрывшиеся инеем усы:

— Топливо экономь. Ты как газуешь?! До нычки с бензином на росомахе поскачешь или пешком побежишь? Сколько там у тебя осталось? Ууу, развелось транжир столичных! Ни о чем думать не хотят…

На Аню это ворчание большого впечатления не производило: очевидно, в случае плохого поведения у нее имелась полная возможность прилечь отдыхать где-нибудь под местной елкой, так как оружие у Михалыча с собой было. Охотничий карабин «Sauer&Sohn», заботливо притороченный к снегоходу в каком-то хитром, видимо самодельном, чехле. Укладывал его при Ане, ничуть не смущаясь, что она смотрит. Да и вообще, имей дедок такое кровожадное желание, уже прикопал бы. Вокруг них елок уже не осталось, но ниже по склону имелось в количестве, выбирай — не хочу.

Она самостоятельно выталкивала своего «коня» из снега, садилась и ехала дальше, даже без музыки в ушах. Уником Аня, предварительно намертво заблокировав, оставила на базе, чтобы случайно не сообщить компетентным органам о своем необычном для порядочного гражданина местонахождении. Меньше всего на свете ей хотелось попасть в тюрьму из-за того, что уником попытается подрубиться к какому-то «не тому» вай-фаю по собственному почину, или обновить какой-нибудь мессенджер. Да и вообще не стоило отсвечивать лишней электроникой там, где вся электроника по факту была лишней. Так что было бело, пустынно и тоскливо, только мерный рев снегохода в ушах и стоял.