— У меня будет шанс убедиться в этом лично.
Менеджер улыбнулся и наполнил бокал гостя красным вином. Это была уже вторая бутылка бордо, однако взгляд Банума оставался ясным. Он сбросил пиджак, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, расположился в мягком кресле и, лениво потягивая вино, не сводил глаз со стены напротив. В ее середине, от пола до потолка, находился наполовину выступающий в комнату цилиндр, диаметром, на глаз, метра четыре. Цилиндр абсолютно черен, и именно в черноту, не отрываясь, смотрел Урзак.
— Большой свет рекомендуется выключать, но некоторые посетители оставляют гореть настольные бра. Или свечи.
— Пожалуй, одного бра будет довольно.
— Как прикажете.
Нажав на несколько кнопок, блондин создал в комнате приятный полумрак, замялся — гость совсем перестал реагировать на его присутствие — и напомнил:
— Тридцать минут, господин Банум, затем они начнут задыхаться.
— Хорошо.
— Если пожелаете, капсула превратится в бассейн, и вы сможете продолжить общение в другом ключе.
— Будет зависеть от того, какое впечатление они произведут.
— Самое наилучшее, — пообещал менеджер.
И закрыл за собой дверь.
Постановку «Безмолвной страсти» продумали до мелочей. Через несколько секунд после того, как менеджер оставил Урзака, цилиндр осветился. Установленные снизу лампы были направлены от зрителей, так, чтобы не рассеивать созданный в комнате полумрак. Зато сцена видна во всех деталях. Но сцена ли? Стеклянный цилиндр под завязку наполнен прозрачной морской водой. Аквариум? Бассейн? Капсула, как выразился блондин?
Маленький кусочек моря и полнейшая тишина в комнате. Банум надавил на кнопку, и цилиндр начал медленно вращаться.
В капсуле двое: мужчина и женщина. Идеальные тела, цвет которых приятно гармонирует с зеленоватой подсветкой. Перепонки между пальцами рук и ног.
Русалки.
Трансеры. Люди, над которыми поработали первоклассные конструкторы. Вода — неродная для человека стихия, жить в ней постоянно он не может, даже с отредактированным хирургами телом. Несмотря на все ухищрения конструкторов, русалки держались от силы пять-семь лет, затем их можно было показывать только любителям кошмаров. Еще год. Самые смышленые из русалок, бережливые и умные, успевали сделать неплохие деньги за три-четыре года, после чего выплачивали «Мозаике» неустойку (стандартный контракт был рассчитан на пять лет), делали обратную операцию и возвращались к нормальной жизни с минимальными последствиями для организма. Большинство же отрабатывало полный контракт и уходило доживать век с полусгнившими легкими и поврежденной кожей. До старости доживали единицы.
Но сейчас в капсуле резвились молодые, полные сил трансеры. Урзак заказал самых лучших, самых горячих, тех, кому пели дифирамбы на сайте «Мозаики» и за близость с которыми платили баснословные деньги. Вот только изысканный танец любви Банума не интересовал. Он выждал пару минут, после чего достал из кармана брюк маленький приборчик, удовлетворенно кивнул, увидев зеленый огонек — за помещением не следили, бесшумно поднялся с кресла, подхватил пиджак и подошел к спрятанной за портьерой служебной дверце. Код электронного замка ему сообщили заранее.
— Давно она отключилась? — Хосе брезгливо посмотрел на жену и отвернулся.
— Минут десять, — хмуро ответил Кошелев.