Сентябрь

Низушок погладил ее холодную щеку. Гипотермия, подумал он. Замедление функций организ­ма. Все логично.

- Будет, - сказал он. - Вот увидишь. Мы еще увидимся. Да что я говорю… мы останемся вме­сте. Кроме этого здесь, курва, мира, имеется и другой… Будем вместе, уже навсегда…

Она примкнула веки. Фродо почувствовал, как стиснуло сердце, неожиданный страх: что, вот, уже… Коснулся артерии на шее, пульса не нащупал. Крепко закрыл глаза, беспомощно охватил голо­ву руками.

- Не, Павел, - услышал он. - Все это напрасно… Пульса не обнаружишь. Я же машина, не за­бывай. Седой был прав. Это же Вагнер, правда?

Облегчение стекло теплой волной.

- Я машина, - повторила она.

Фродо улегся рядом с ней, неуклюже, постанывая от боли при резких движениях. Он подло­жил руку ей под голову, радуясь касаниям ее светлых волос.

Он не видел Вагнера, который тихо встал в двери и глядел на них с серьезным, даже мрач­ным выражением. Не слышал он просыпающихся птиц и лая деревенских псов.

Фродо лежал, вслушиваясь в мерное дыхание. Пока наконец, после бесконечного ожидания, с грохотом лопастей на разрушенном шоссе не сел огромный Ми-24.

Коротышка вздрогнул, когда Вагнер тронул его за плечо. Стук ротора затих, заглушенный ле­сом вокруг. Ми-24 летел низко, чуть ли не прочесывая шасси кроны сосен; он исчез чуть ли не сразу после старта.

- Эй, малой…

В голосе Вагнера не было нетерпения. И как раз это разъярило коротышку, который продол­жал всматриваться в направлении, с которого доносилось едва-едва слышимое эхо двигателей.

- Слушай, да отъебись ты от меня, - взорвался он, даже не оборачиваясь, только все так же глядя на кроны раскачиваемых легким ветром сосен. Теперь уже ничего не было слышно, вертолет улетел слишком далеко. Вагнер повернулся и ушел, не сказав ни слова.

Фродо глядел на сосны. Образ темно-зеленых веток размывался, дрожал. Вагнер остановил­ся, слыша шмыгание носом. Он не знал: то ли вернуться, то ли притвориться, будто бы ничего не слышит. В конце концов — не сделал ничего.

Веджьмин, опустив голову, стоял на обочине и глядел на пучки зелени, расширявшей щели, на стебли, ползущие по плитам тротуара. Еще пару лет, подумалось, еще немного нанесенной вет­ром земли, и бетон исчезнет под разгулявшимися сорняками.

Последний взгляд из-за мерцающего отражениями поцарапанного стекла. Последняя улыбка, едва заметное искривление побледневших губ. Фродо до сих пор видел ту улыбку, прежде чем ее заслонило облако поднятой пыли, когда пилот потянул на себя рычаг изменения шага винта, когда дрогнул корпус и удлинились амортизаторы шасси…

Шасси…

- Вагнер! - Фродо резко повернулся, не мороча себе голову вытиранием стекающих по щекам слез.

Тот стукнул лопатой по плиткам тротуара, когда коротышка подскочил к нему и схватил за руки.

- Вагнер… - просопел он. - Ты засек?