Страх.
– Не тошнит. Не бойся…
От ветра с улицы лампочка покачивается. Покачивается и тень от нее на стене. Увеличенная в несколько раз, едва различимая. Призрак настоящего.
– Больше похоже на бред, чем на правду… Лечебница теперь не кажется такой чушью, да?
Недобрый оскал.
– Говорю, потому что неуверен… Обе версии мне не нравятся, в обе верится с трудом, – я встаю и отношу Варю обратно на лоджию.
Облокачиваюсь на край окна.
Внизу четверо Диких набивают свои желудки свежей плотью.
Клокочущие хрипы. Булькающие хрипы. Просто хрипы.
Затяжные и короткие. Громкие и совсем тихие.
Нервный не тот, кто стучит карандашом или щелкает ручкой, а тот, кого это раздражает.
На самом деле они оба нервные.
Хрипы раздражают. Заполняют собой мою голову и кружатся в бесконечном вихре.
– Да чтоб вас… – я беру со стола стакан и с силой швыряю его, целясь в ближайшего Дикого.
Точно в затылок – звон разбившегося стекла. Рассыпается прозрачной крошкой в лужу крови.
Тварь игнорирует и жрет, запихивая в пасть новые и новые куски мяса.
Восхищение.
– Я даже не целился, – отмахиваюсь я, но в душе улыбаюсь.
Нужно срочно кинуть что-нибудь еще. Пустая банка из-под сардин слишком легкая, а вот та, неоткрытая…
Предостережение.