– Что мне с этой банки? От голодной смерти не спасет. Отсрочит ее на день…
Я бросаю – попадание. В тот же затылок. На этот раз Дикий оборачивается и ищет глазами того, кто его потревожил. И он находит.
Сверлит меня голодным взглядом, не переставая двигать челюстями. Процесс пережевывания не должен прерываться.
– Че уставился?! – кричу я ему.
Сердцебиение и дыхание учащаются.
И вот, я стою на кухне и выгребаю с полок стаканы с кружками.
И вот, я стою на лоджии и избавляюсь от принесенной посуды.
Она летит в того самого Дикого, но на меня обращают внимание и другие. Таращатся, подходят к дому. Только парочка из них не отвлекается ни на что.
Почти все «снаряды» достигают своих целей. Асфальт усеян керамическими и стеклянными осколками, по которым топчутся твари.
Хруст и хрипы.
Хрипы и хруст.
Последний стакан отправлен в путь. Пункт назначения – твердый лоб
Улыбка, почти смех.
– Спасибо! Спасибо! – я театрально кланяюсь ей.
Дикие пялятся, пучат глаза, задрав головы вверх, и не понимают, как до меня добраться.
Хрипы. Хрипы. Хрипы. Хрипы. Хрипы.
Хреновый Хриповый Хор.
– Господа, и это вы называете пением? Верните деньги за билет! – мой нервный хохот эхом выливается на мертвую улицу.
Беспокойство в глазницах.
– Наверное, да, сошел с ума. Как иначе… – я со вздохом опускаюсь на стул и беру со столика пачку сигарет.