Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра

22
18
20
22
24
26
28
30

Он сделал небольшой глоток из своей рюмки. В темноте рядом на столике стояла бутылка водки, две рюмки и телефон. Сердце тяжело колотилось, как при каждой конспиративной встрече.

«Неужели так и не привыкну? – спрашивал он себя. – Нет. Сегодня я устал, хотя все прошло как нельзя лучше. Грей, этот жалкий болван, которым движет ненависть, зависть и ревность, теперь запрограммирован! Центр должен еще раз предупредить о нем руководство Британской компартии – люди подобного склада слишком уязвимы. Как и Травкин, в прошлом князь, а теперь ничтожество, и Жак де Вилль, с его склонностью к необдуманным действиям и некомпетентностью, и все остальные.

Ничего! Все идет замечательно. Все готово к завтрашнему дню и к приезду этого типа Синдерса».

Суслев невольно поежился.

«Не хотел бы я попасться к ним в лапы. В Эм-ай-6 народ опасный, фанатики, они ненавидят нас почище ЦРУ. Если эти две конторы когда-нибудь осуществят план под кодовым названием „Анубис“ по объединению Японии, Китая, Англии, Канады и Америки, матушка-Россия пропала навсегда. Ах, страна моя, край родной! Как я скучаю по Грузии, такой прекрасной, нежной и утопающей в зелени».

Туда его вернули зазвучавшие в душе грузинские народные песни, песни его детства.

«Такая красота и так далеко, – думал он, смахнув слезу. – Ничего, скоро отпуск. Его я проведу дома. И сын вернется домой из Вашингтона: у него тоже отпуск в это же время, а с ним его молодая жена и маленький сын, которого они так предусмотрительно родили в Америке. Теперь паспорт для него можно получить без хлопот. Будет четвертым поколением на службе. Мы растем».

Темнота давила. Для пущей безопасности он по просьбе «Артура» занавесил окна и закрыл их. В квартире имелся кондиционер, но, опять же в целях безопасности, Суслева попросили отключить и его, а также погасить свет. Он правильно сделал, что ушел из квартиры Финнов прежде Грея, на случай, если у Эс-ай планы переменились и за ним пустили «хвост». По уверениям Кросса, сегодня «хвоста» быть не должно, а завтра наблюдать за ним поставят другого.

Он поймал такси, остановил его у терминала «Голден ферриз», вышел, чтобы купить вечернюю газету, пошатываясь, как пьяный, на случай слежки, потом приехал в Роуз-Корт к Клинкеру, прошел по туннелю, и вот он здесь. Около Роуз-Корт дежурил человек из Эс-ай. Он и сейчас там, хотя какая разница…

Звякнул телефон. От этого звука Суслев аж подскочил, хотя звонок был тщательно приглушен. Три звонка – и тишина. От сердца отлегло. Значит, скоро появится «Артур».

Он дотронулся до автоматического пистолета, спрятанного за диванными подушками. Приказ Центра. Один из многих, которые он не одобрял. Не по душе было Суслеву все это оружие, пистолеты. Оружие может дать осечку, а вот яд – никогда. Пальцы дотронулись до крохотной ампулы, зашитой в лацкан пиджака так, чтобы можно было закусить зубами. Что, интересно, была бы за жизнь без такой близкой и мгновенной смерти?

Он расслабился и сосредоточил все чувства, чтобы, как радар, засечь приближающегося «Артура» до того, как тот действительно появится. «Через входную дверь он войдет или через черный ход?»

Оттуда, где сидел Суслев, были видны обе двери. Он напряженно вслушивался, чуть приоткрыв рот, чтобы лучше различать звуки. Донеслось подвывание поднимающегося лифта. Взгляд обратился на входную дверь, но лифт замер ниже этажом. Он ждал. Дверь черного хода открылась прежде, чем он смог что-то понять. Сердце упало, потому что темная тень показалась незнакомой. На какой-то миг он замер. Потом тень выпрямила одно плечо, и легкая сутулость исчезла.

– Господи! – пробормотал Суслев. – Ты меня напугал.

– Работа такая, старина. – Негромко и четко произнесенные слова смешались с деланым, сухим и отрывистым, покашливанием. – Ты один?

– Конечно!

Тень бесшумно проскользнула в гостиную. Суслев заметил убираемый пистолет и ослабил хватку на своем, но оставил его в потайном месте наготове. Встав, он по-дружески протянул руку:

– Хоть один раз ты не опоздал.

Они обменялись рукопожатием. Перчаток Джейсон Пламм не снял.

– Я очень даже мог и не прийти. – Произнес он это буднично, с улыбкой, больше похожей на гримасу.